Папина дочка

   Возникла волнующая  тишина, во время которой Брайан восстановил дыхание, а Маша, наоборот, стала дышать слишком часто.

 — Ты не разговаривать хочешь, — заявила она с еле уловимым сарказмом, и его брови взлетели вверх.

   Беляев рассмеялся и сжал пальцами хрупкое плечо девушки. Она подняла взгляд, посмотрев в его насмешливые глаза, и тут же опустила. Он молчал, не отпуская её и не приближаясь сам.

— Я хочу…  Много чего. — Молчание. — Разговаривать, и не только, ты права. Не вижу в этом ничего странного или противоестественного. Просто мне кажется, что я знаю тебя давно. Знаю, какая ты, Маша Ты умная, настырная, отзывчивая, добрая и знающая, чего хочешь.

— О…

— Невероятно красивая, — прошептал он последние слова и поднял её лицо пальцем за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

   Вокруг гудели машины, сновали туда-сюда люди, но для них словно никого не осталось в целом мире – только он и она. И  закатное солнце освещало пространство, которое было наполнено настоящим волшебством любви.

   — Я тоже знаю тебя, — твёрдо заявила она, не сводя с него глаз. Она так много снов видела о нём. Слишком много. — Ты смелый и добрый, и ты не обидишь без причины. И в то же время можешь быть жестоким к неприятелям или врагам. Алекс.

     Он вздрогнул от звука своего имени и его глаза стали цвета ночной зелени.

   — Я знаю тебя, и это пугает.

  — Чертовски, — согласился он, взъерошив волосы, а потом провел пальцами по её руке вниз, взяв в плен дрожащую ладошку. Её знобило от его близости — такой невозможной, такой нужной.

 — Вот видишь, нам не стоит даже начинать... общение, хотя бы потому, что мы разные, — проговорила она, мягко пытаясь отнять руку, но он держал её крепко. Затем поднял брови, словно зная, что Маша сама не верит в то, что сказала. Он положил её ладонь себе на грудь. Его сердце билось глухо, но так же быстро, как и её. В унисон. Одно целое.

 — Постой. Не спеши с выводами. Ты же чувствуешь... это? Жар в груди, дрожь в теле, ком в горле, и плакать хочется, — поморщился он, словно такие чувства были для ему неприятны или непривычны. Она порозовела, признавая правдивость его слов, и кивнула, не в силах солгать. — Разве тебе не интересно понять, почему это происходит между нами?

  — Есть теории, — пожала Маша плечами и увидела смешинки в его глазах, которые были уже почти черными от того желания, которое волнами исходило от него и пробиралось ей под кожу.

 Пробираясь в самую суть естества.

  — Тогда мы можем провести ряд экспериментов, — проговорил он тихо, лаская пальцами влажные от испарины волосы на её затылке.

Глава 10.

Маша улыбнулась его находчивости.

— И что мы будем доказывать? — спросила она, наблюдая, как медленно и неотвратимо приближаются его губы. Она облизнула свои.

— Что мы созданы друг для друга, — прошептал он, обжигая мятным дыханием и накрывая её губы мягким, но настойчивым поцелуем –  первым поцелуем в жизни Маша и   волшебным поцелуем для него.

Алекс ощущал, как дрожит в его руках такое желанное тело, как стучит возбуждение где-то в районе горла.

 Взять, сорвать одежду и сделать своей, не оставляя и шанса для сомнения. Неужели она не понимает, как нужна ему?

Он докажет это!

— Сколько, по-твоему должно пройти времени... — она замялась, обнимая его за талию и старательно отводя взгляд, — до того момента, когда мы проведём главный эксперимент?

— Ты про секс? — спросил он серьёзно. Он разгадал её словесный ребус, хотя хотелось рассмеяться.

Она кивнула, и ему хотелось сказать: «Не больше секунды». Он бы прямо сейчас повез её куда угодно,  раздвинул так тесно сведенные ноги и проник в шёлковую глубину. То, что он станет первым, не вызвало сомнений, и это не могло не радовать.

 — Маша, детка, я бы вообще не стал ждать. — Она часто задышала. — Но всё будет, тогда, когда ты сама этого захочешь.

 — А если у меня не возникнет физиологического влечения? — хитро улыбнулась она и быстро коснулась губами его подбородка.

    Алекс прижался к ней плотнее, чтобы она чувствовала твёрдость его намерений и поняла, что это желание в скором времени станет общим и частым явлением.

   — Не дразни меня, чтобы через несколько минут самой не пожалеть о своих словах, когда будешь умолять меня трахнуть тебя.

  Маша поморщилась от непривычного слова, но промолчала, что наверняка было для неё непривычным. Такие «правильные» девушки больше всего на свете любят поучать.

 — Сейчас я покажу тебе одно место, из-за которого ты точно меня захочешь.

 — Это какое же? — удивилась она, прищурив глаза.

 — Государственная библиотека.

     Она ахнула, и чуть не запищала от восторга, зажав кулак в зубах. Потом бросилась обнимать Алекса, но быстро отпрянула и очень внимательно посмотрела, словно и вовсе не было этой вспышки счастья.

— Туда очень тяжело попасть, — медленно проговорила она, приходя в себя. — Даже у моих родителей нет такой возможности.

     Алекс решил позже узнать, кто её родители, и, обняв за шею, повёл к своему «железному коню».