Папина содержанка

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– У себя? – он кивает на запертую дверь в мамин кабинет.

– Да. Уже третий час не выходит.

– Разберусь, – говорит отец. И повелевает. – Иди к себе.

Я повинуюсь. Мой родитель не тот человек, чьи приказы или указания стоит пропускать мимо ушей. Тех, кто это делает в его компании, ожидает увольнение, а мне он теперь, конечно, ремнём по мягкому месту стучать не станет, как это было однажды в далеком детстве, когда я запульнул в шредер в кабинете (той самой комнате, где теперь мама оборону держит) целую папку с документами. Оказалось – очень важными. «Сам виноват, в сейф надо было класть, а не на стол!» – защищала меня тогда мама. Но по жопе мне крепко досталось, несмотря на «адвоката».

Иду к себе в комнату, плотно запираю дверь. На свете нет другого человека, среди всех шести миллиардов, который бы так же сильно хотел… нет, жаждал! Алкал! Желал услышать то, что происходит в той части квартиры. Но увы. Стены в нашем доме толстые – хоть ухо прикладывай, хоть чашку вместе с ним – ни звука. К двери то же самое: слышно было только глухое «бу-бу-бу» отцовского голоса, потом щелкнул замок, и всё.

Я не мог сидеть. Я не мог стоять. Я не был в силах лежать. Как волк в клетке, нервно ходил по своей комнате из угла в угол, ожидания вердикта. Наконец, послышалась новая отцовская команда:

– Саша! Выйди.

Я рванул к двери, едва не споткнувшись о ковер. Оказавшись в коридоре, замер. Напротив стояли мать с отцом.

– Сын, – строго сказал отец. – Мама тебя отпускает.

– Но есть условие, – заявила она.

– Слушаю, – поспешно ответил я.

– Ежедневно. Ровно в шестнадцать часов по московскому времени. Это значит, что я Токио будет двадцать два часа, ты будешь мне звонить и докладывать, как дела. Понятно?

– Послушайте, родители, я вам что, школьник? Мне уже сколько лет, по-вашему, чтобы вы меня так жестко контролировали? Если кто забыл, то мне уже двадцать! – взыграло во мне ретивое.

– Молодой человек, – холодно сказала мама, – если вы думаете, что мы тут с вашим отцом собираемся устраивать переговоры или торговую сделку, то вы глубоко заблуждаетесь. Я повторяю: в тот момент, когда вы станете сами зарабатывать себе на жизнь, в тот самый момент, не раньше, я признаю в вас… мы признаем в вас самостоятельную взрослую личность. А пока, если вы не согласны…

– Согласен! – выпалил я. Если матушка перешла на официальный тон, пиши пропало. Это последняя стадия её волнения. Если стану дальше гнуть свою линию, она вообще перестанет со мной общаться. Будем жить, словно чужие под одной крышей. И такое проходить пришлось однажды.

– Я согласен, – повторил я, переводя взгляд с одного родителя на другого.

– Инструкции получишь завтра утром, я позвоню в десять часов, – говорит отец. – До свидания, Лина, – голос, когда он обращается к маме, становится мягче, я бы даже сказал бархатнее, и потому в ответ она говорит:

– До свидания, Кирилл.

Они прощаются. Мама уходит в свою комнату, отец покидает квартиру, а я возвращаюсь к пельменям. Придется доливать воды и снова ждать, пока она забурлит – в прошлый раз я поспешно выключил плиту.

Не понимаю. Как отцу удалось её уговорить? Какие аргументы он приводил? Что-то пообещал, может быть? Да это всё ерунда. Макс – вот тут гвоздь программы! Как ему удалось рассказать о нем, да ещё отправить меня под его, так скажем, управление?! Ничего не понимаю. Абсолютно. Тайны Мадридского двора, да и только. Санта-Барбара, блин! Помнится, был такой сериал. Я глянул пару серий – скучно. Для интереса прочитал в интернете – их десять тысяч! Жесть! И ведь кто-то всю эту муть смотрел!

Пельмени вскорости готовы, я их быстро поглощаю, старательно дуя. Вообще-то, когда мамы дома нет, я предпочитаю питаться в своей комнате, за монитором. Там можно инет включить и киношку скачать. В социальных сетях пошариться. Наконец, сделать что-нибудь, как мама говорит, «в рамках образовательного процесса». Но это – если её нет. Когда она внутри, всё. Только кухня. Запретила мне питаться в комнате ещё в двенадцать лет, когда я однажды опрокинул тарелку супа себе на клавиатуру. Новенькую, которую долго у матушки клянчил. И угробил в первый же день. С той поры ни-ни.

Когда я уже стану зарабатывать сам, чтобы вырваться из-под этой опеки! Даже завидую мажорке. Она немного старше меня, всего на пять лет, но уже самостоятельный человек. Байк, квартира, любовник. Полный набор! Ах, да, ещё очень богатый «папик». Думать так о собственном отце неприятно, только это не моё слово – Максим. Все-таки гадина она редкая. С моим папашей любовь крутит, а за его спиной…

Вот где совесть у мажорки? Хотя какая у таких, как она, может быть совесть? Она её продала вместе с душой за деньги. Всё равно ей завидую! Мне-то кому бы продаться, чтобы столько иметь? И работать не надо – сиди себе на чужой шее. Хотя нет. Я и так уже слишком давно этим же и занимаюсь. Свободы хочу. Независимости. Но придется учиться, ждать и терпеть. Отец же обещал меня главой своей компании сделать когда-нибудь.