Папина содержанка

И вот теперь между нами всё разорвано в клочья, и Лиза теперь наверное уже напостила в социальные сети сотню фотографий, где лежит она зареванная и несчастная. Лайки огребает полными охапками и внимание к себе других юношей. С деньгами, понятное дело, ей другие не нужны. Как перестал быть нужным я, когда оказался вовсе никаким не наследником многомиллионного состояния.

– Максим, ты меня прости, конечно, – начинаю, сам еще не зная, к чему приведут мои откровения. Может, вообще под ракитовым кустом ночевать придется или в чистом поле? – Просто я не могу…

– Ответить мне взаимностью в той же степени, верно? – предполагает Максим, прерывая мою неуверенную речь.

– Да.

– Ничего, всё в порядке, я ничего другого не ожидала, – вдруг говорит она, и на душе у меня становится намного легче. – Я ведь и сам, понимаешь… впервые испытываю такие чувства. Сильные и внезапные. Так что этот сложный путь к пониманию нам придется пройти. Если захочешь, то вместе, ну, а нет…

– Я хочу, – вдруг выпаливаю, сам от себя не ожидая. – С тобой пройти. Чтобы понять, наконец. Так запутался в себе, сил уже никаких нет. Да тут еще эти семейные тайны, от которых уже голова кругом.

– Выспаться нужно, вот что, – говорит Максим, встает с кресла и отправляется в дом. Я следую за ней. Поднимаемся на второй этаж. Проходя мимо одной из дверей, мажорка открывает ее и говорит:

– Вот твоя спальня, располагайся.

– А… ты? – робко спрашиваю.

– Я в соседней, – улыбается Максим.

Мне одновременно радостно и горестно это слышать. Первое потому, что я совершенно не готов сегодня к тому, чтобы оказаться с ней в одной постели. Второе – мне жутко хочется этого. Только не надо всё пытаться делать одновременно. Да и я жутко устал, морально прежде всего. Захожу в комнату, пожелав Максим спокойной ночи. Внутри оказывается санузел. Быстро принимаю душ, раздеваюсь до плавок и ныряю под одеяло.

Последние слова, которые напеваются сами собой в голове, это из Высоцкого:

«Нет меня, я покинул Россию!

Мои девочки ходят в соплях.

Я теперь свои семечки сею

На чужих Елисейских полях».

Глава 55

Я просыпаюсь от того, что становится трудно дышать. Раскрываю глаза и вижу над собой встревоженное лицо Максим. Она крепко прижала ладонь к моему рту. Первая мысль – мажорка решила меня изнасиловать! Но потом прогоняю остатки сна и смотрю ей прямо в расширенные зрачки.

– Тсссс! – шепчет она. – Вставай, быстро. Скорее!

Я встаю, начинаю лихорадочно напяливать джинсы, футболку, ветровку. Носки только надеть не успеваю, а лишь кроссовки, поскольку Максим бесцеремонно хватает меня за руку и тянет за собой.

– Да что, какого хрена… – хочу спросить, поскольку вся эта ситуация начинает меня злить и пугать одновременно.

– Тихо! – шепотом прикрикивает Максим. Она выводит меня из комнаты. Замирает в коридоре. Прислушивается. Затем снова тащит за собой, теперь уже в ту спальню, где ночевала. Подходит к окну. Оно большое, от пола до потолка, справа от него стеклянная раздвижная дверь, за ней – небольшой балкон. Выглядывает и внимательно осматривается.

Затем возвращается к двери и коротко бросает:

– Помоги.

Первым берет комод, стоящий у стены, поднимает его. Он очень тяжелый, из натурального дерева. Тащим его и прислоняем к двери. Всё. Теперь её снаружи не открыть – она внутрь распахивается.

Затем Максим вновь идет к двери на балкон, выглядывает. Здесь второй этаж, не слишком высоко. Буквально вплотную к дому с этой стороны растут несколько хвойных деревьев, – густые ели. Мажорка командует: выходи на балкон и прыгай на ветки.

– Рехнулась?! – пораженно шепчу в ответ. – Там же высоко!

– Ты жить хочешь? – лицо у Максим бледное, тревожное, глаза прищурены. Её эмоции передаются мне, только усиливаются многократно.

– Максим, что происходит? – в ужасе спрашиваю я.

– Киллер, – кратко отвечает она.

– Ты с дуба рухнула? Какой, на хер, киллер! Хватит меня разыгрывать! – последние слова почти выкрикиваю, но Максим закрывает мне рот ладонью и требовательно шипит:

– Захлопнись!

Я пораженно замолкаю. Только моргаю. В тишине вдруг слышится скрип паркета на втором этаже. Недалеко. Там, в коридоре, всё ближе. Вдруг кто-то повернул ручку и толкнул. Но установленный комод не позволил открыть дверь. На секунду воцарилась тишина, и вдруг я услышал, как трижды что-то гулко бухнуло снаружи, и тут же увидел, как поверхность двери словно взорвалась изнутри. В противоположной стене возникли три крупные, как показалось мне, дыры. Из них посыпались осколки штукатурки. Это что, пули? Настоящие?!

– Прыгай! – шепотом повелела Максим.

Я выскочил на балкон, забрался на поручень и, широко раскинув руки и сильно зажмурившись, ринулся на хвойные лапы. Едва прикоснулся к ним, как судорожно попытался обнять и, обдирая кожу на лице и ладонях, скользнул вниз. Пару раз крепко приложился об ветки, но в итоге довольно мягко повалился на газон. Вскочил на ноги и, тут же присев, замер, прислушиваясь. Через несколько секунд наверху затрещало, вниз посыпались иголки, и рядом со мной оказалась Максим.