Папина жизнь

Сопротивление тщетно. Хилый землянин бессилен против отпрыска инопланетян. Его Механизм Бесконечных Повторов и Лучевой Детектор Лжи вонзались мне прямо в мозг.

— Да, Билли, я знаю Криса.

— Пап?

— Да?

— Ты мне просто не поверишь!

— Конечно, не поверю.

— Крис нам рассказывал про Весенние Обряды.

Глория, Джед и Билли днем вернулись из Суссекса, где провели с Крисом и Дайлис первую неделю пасхальных каникул. Дайлис не посвящала меня в их каникулярные планы, разве что дала номер телефона на случай, если в Суссексе не будет работать мобильный («на крайний случай», записала она на бумажке). Я тут же по нему позвонил.

— Квестер-Лодж, слушаю вас.

— Скажите, что у вас такое?

— Простите?

— Что у вас? Кемпинг, отель, загородный клуб?

— Нет, у нас скорее, можно сказать, святилище. Мы называем его Заповедным Убежищем.

— Сколько стоит проживание?

— Мы не сообщаем цен по телефону. Но я вышлю буклет, если вы оставите мне адрес. Как называется ваша фирма?

— Спасибо, всего доброго!

Я обратился к Билли:

— Ну расскажи мне, что такое Весенние Обряды.

— Это там кролики, пчелки и все такое!

— А еще?

— Пап!

— Да?

— А мне нравятся Мэри-Кейт и Эшли[15]. А правда, что они ненастоящие?

— Смотря что считать настоящим. — Я был не в настроении философствовать.

В другом углу комнаты Джед уткнулся в книгу про рептилий. Я воззвал к его авторитету старшего.

— Джед, а ты знаешь, что такое Весенние Обряды?

— Угу.

— Это «угу» в смысле да или в смысле нет?

— Да.

— Так что вам Крис рассказывал?

— Про природу. — Джед не отрывался от страницы. — Про цветы, про птиц, про деревья. Про новую жизнь. Про то, что такое на самом деле Пасха.

Мне померещилось какое-то языческое празднество в древнем лесу. Я увидел Дайлис, голую, прикрывающую срам лишь водопадом каштановых волос. Я увидел Криса, он был в костюме из шкур, с тряпичными ушами, он тряс хвостом из ниток и бог знает чем еще.

— Ого, — сказал я. — Молодец Крис. А еще что он рассказывал?

— Что Пасха — это не только яйца, — ответил Джед.

— Точно, — признал я. — Пасха — это много еще чего. Например, Иисус, надо думать.

— Угу.

— Но пасхальные яйца-то все равно важная вещь, а?

— Да! — воскликнул Билли.

— Не особенно, — сказал Джед.

— Что?! Не особенно?! — Я изобразил крайнее изумление. — Ребята, вы все-таки поосторожнее. Вдруг пасхальный кролик нас подслушивает?

Этот мифический кролик был моей козырной картой. Кролик, вернее, крольчиха, занимала главное место в пасхальном празднике, который мы устраивали детям вместе с Анджелой. В этом году была моя очередь делать детям подарки, и я, конечно, не мог допустить, чтобы подарочной оргии помешали какие-то нью-эйджевские измышления о ненужности потребительского азарта. Я люблю придерживаться традиций.

Но у Джеда сегодня была другая точка зрения.

— Кролик, — фыркнул он. — Ой, надоело!

Я просительно взглянул на Джеффа-Жирафа, потом искательно — на Медведя Жермена. Ни тот, ни другой не спешили на помощь.

— Так тебе не хочется пасхального яичка?

— Да не хочу я твоих глупых яиц!

— А умных?

— Как смешно, пап. Ха-ха. — Джед выключил лампочку над кроватью и с головой забрался под одеяло. Я поцеловал Билли и вышел в полном смятении. Ну и где мне теперь спрятать шоколадного покемона Пикачу для Джеда? За батареей, что ли?

От Дайлис ничего не было слышно, пока не пришло ее краткое письмо: она сообщала о летних планах на Станции Пиллок.

Дорогой Джо,

Этим летом мы едем на каникулы в Кению. Уезжаем 21 июля, жить будем в заповеднике. Скоро напишу тебе подробно, что у нас будет за жилье.

Искренне твоя

Дайлис

Зависть — гадкая штука.

Ладно, Дайлис, не злись на меня, когда будешь мотаться с мудилой Крисом и детьми по Африке. Не попадись в зубы льву, старайся, чтобы тебя не укусил мангуст…

Внизу, в студии, я немножко попитал эти самые чувства, малюя картинки для юного Чарли. Я нарисовал туманное изображение «феррари» из «Формулы-Один», нарисовал девочку-вампирку, окровавленными клыками впившуюся в шоколадное мороженое на палочке. «Вот придут чеки, и ты сразу обрадуешься», — уверял меня Чарли, постукивая себя по носу. «Да-да, — снисходительно фыркал я. — Буду ходить рад-радешенек, только репутацию потеряю окончательно».