Папирус любви (СИ)

Лизать студентке не хотелось. Более того, все происходящее казалось ей откровенно бестолковым и никому не нужным занятием. Жаль только, что у хозяйки на этот счет была совершенно противоположная точка зрения.

– Сильнее, – повторила Джина, крепко прижимая к себе голову невольницы. – Вот так... и глубже... да...

“Гадина, дышать же нечем... блин... язык сейчас отвалится... как мужики это делают... дай вздохнуть, тварь... боже, наконец-то... да уймись ты, я уже продолжаю... лучше бы сосала...”

– Пососи, – угадала ее мысли госпожа. – Да, да... боги... теперь лижи...

Движения рыжей стервы стали заметно резче, дыхание участилось, а бедра начали конвульсивно подергиваться. Но пальцы по-прежнему крепко сжимали волосы уставшей девушки, вынуждая ее с каждым мгновением все глубже зарываться лицом в рыжую поросль и мечтать о новых глотках свежего воздуха.

“Задушит ведь, сволочь... какая позорная смерть... боже, до чего я докатилась...”

– Лижи... да... Рондо, не хочешь ей засунуть? Глянь, как стоит... боги... да... да... да!

Маг что-то ответил, но в этот самый момент уши рабыни оказались стиснуты ногами хозяйки, мягкий волосатый холмик несколько раз активно ткнулся в широко раскрытый рот, а откуда-то издалека пробился невнятный стон.

“Черт... дышать...”

– Хорошая девочка, – пробормотала Джина, отпуская воспитанницу. – Иди, отдохни...

Вернувшись в спальню и накрывшись одеялом, Катя обняла подушку, а потом тихо всхлипнула.

Случившееся было чем-то неправильным, противоестественным, кошмарным. Если всевозможные мужские домогательства казались молодой девушке вполне логичными и даже отчасти лестными, а проникающий в попу страпон она еще хоть кое-как могла приравнять к обычному сексу, то необходимость заниматься куннилингусом находилась за гранью добра и зла.

“Тварь... а если меня реально какой-нибудь драной аристократке продадут? Или баронессе...”

Мысль о принудительном удовлетворении обратившей ее в рабство леди Кораль вызвала у невольницы приступ черной меланхолии. Впрочем, спустя какое-то время Катя все-таки успокоилась, съела принесенный охранником ужин, а затем улеглась в кровать, ожидая появления мага.

“Это ведь звоночек... чему еще они меня тут научить могут? Да ничему. Дождутся, когда я привыкну языком работать, а затем все, продадут...”

Осознание неизбежных и скорых перемен дало начало следующему витку переживаний. Сумрачный подвал, суровые воспитатели, интенсивные тренировки, а также постоянные унижения – все это меркло на фоне возможного переезда к жестокому и бесчеловечному хозяину. Или хозяйке.

“Я не выдержу... если попадется какая-нибудь тварь... в жертву принесут... или просто замучают... надо отсюда убираться, бежать к чертовой матери... но как... где этот герой-любовник, чтоб он сдох...”

Рондо так и не пришел. А следующим утром студентка получила такую порку, какой не испытывала со времен публичного наказания в лагере королевской армии.

– Забыла свое место, шлюха? – поинтересовалась Джина, охаживая ягодицы рабыни длинными гибкими розгами. – Так я тебе напомню... хорошо так напомню...

– Ммм! М!

Привязанная к столу и заткнутая кляпом девушка повизгивала от ударов, отчаянно мычала, стараясь вымолить у госпожи прощение за все свои вольные и невольные грехи, плакала, снова визжала...

– Давай, вылечи ее, – в конце концов распорядилась садистка, отбросив в сторону орудие наказания. – Потом тащи на колесо.

Мучительный сеанс лечения плавно перетек в многочасовую ходьбу по гнусному барабану... а вечером все вернулось к тому, с чего начиналось.

– Ммм! Ммм!

На сей раз вместо розог использовался широкий кожаный ремень, плотно обвивавший тело и доставлявший из-за этого еще больше страданий. Несчастная студентка, потеряв всяческую надежду на спасение, извивалась в сдерживавших ее путах, громко выла, старалась перевернуться или как-то еще спрятаться от порки, но госпожа была неумолима – экзекуция продолжалась добрых двадцать минут и только затем от рыжей стервы наконец-то последовало очередное указание:

– Лечи ее. И в камеру.

Когда за спиной лязгнул замок, перепуганная и ничего не понимающая Катя избавилась от кляпа, осторожно пошевелила онемевшей челюстью, а затем скрылась под одеялом, пытаясь осознать, что творится вокруг.

День откровенно не задался. Но что именно стало тому причиной? Их связь с Рондо?

Пленница вспомнила лицо наблюдавшего за поркой волшебника и с сомнением качнула головой – парню совершенно точно не нравилось происходящее, но расстроенным или виноватым он не выглядел.

“Притворялся? Может, эта тварь его вчера перехватила, когда он ко мне шел? Небось, пригрозила баронессой, напугала... теперь хрен у меня что получится... блин... даже поесть не дали... сволочи...”

Невеселые думы и попытки докопаться до сути происходящего одолевали ее часа два. После этого девушка все-таки погрузилась в дрему... но буквально сразу же проснулась от скрежета открывающейся двери.

– Кто это? Госпожа Джина?

– Это я, леди Птичка, – ответил зашедший в комнату маг, ставя на табуретку поднос с несколькими тарелками. – Я принес вам поесть.