Папочкина зависимость

Я снова наклоняю ее голову вниз, и во мне нарастает удовольствие от того, как на этот раз она принимает свою судьбу.

— Но не волнуйся, папочка спасет тебя.

Скрежеща зубами, я прикусываю губу, приближаясь к оргазму. Я подтягиваю ее еще раз, чтобы она могла получить воздух, прежде чем так же быстро толкнуть ее обратно под воду. Ее тело напрягается, и мне становится жаль ее, но при этом головка моего члена набухает.

Дернув ее вверх так, что ее спина сильно ударяется о мою грудь, я наказывающе шлепаю ладонью по ее клитору. Она сжимается от удовольствия, и моя челюсть отвисает, расслабляясь, когда наши оргазмы сталкиваются, а наши тела сгорают во взрыве, таком мощном, что мы навсегда останемся в шрамах.

Глава 18

Джейд

Вчера вечером Томми вынес мое изможденное тело из ванны, шепча любящие, нежные слова, завернул меня в пушистое полотенце и уложил в кровать.

Сидя на краю моей постели, он заключил меня в свои объятия и насухо вытер, затем маневрировал, уложив меня на живот, оседлав мою спину и осторожно расчесывая узлы в моих влажных волосах. Затем он нанес крем на следы укусов на моей коже.

Его твердая длина задевала меня при каждом движении, и хотя я бы не возражала, если бы он снова вошел в меня, но я бы не принимала активного участия. Мое тело слишком вымоталось и болело, чтобы выдержать еще хоть один раунд.

Он осыпал меня благодарными поцелуями и говорил:

— Ты такая хорошая девочка для папочки. Теперь ты вся такая милая и чистая, маленькая девочка.

Затем он перекатился на бок, накрывая нас розовым одеялом с оборками, из которого я уже выросла, и обхватил меня в защитном жесте, обездвиживая.

— Спокойной ночи, маленькая девочка, — прошептал он темноту.

Открывая глаза, я направляю взгляд к часам на тумбочке и внутренне стону, когда понимаю, что уже почти полдень, удивляясь, что Томми позволил мне поспать так долго.

Потягиваясь, я морщусь от дискомфорта в теле. На этот раз даже моя кожа головы не осталась невредимой, но я не могу заставить себя отрицать, что мне это не понравилось. Каким бы извращенным, безрассудным и запрещенным это ни было, это все еще напрягло меня такой эйфорией, что действовало на меня как катализатор.

Снизу доносятся злые, повышенные голоса, и я наклоняю голову, чтобы услышать знакомые звуки, стоящие за ними.

Неужели это мистер Марино? Он сказал, что будет отсутствовать шесть недель. Прошло всего несколько дней.

Я поднимаюсь с кровати и вынуждена схватиться за тумбочку, когда у меня кружится голова и ноги грозят подкоситься. Я делаю глубокий вдох и даю себе минуту, чтобы восстановить контроль над своим своенравным телом.

Оглядывая комнату, я нахожу свои леггинсы и футболку, затем надеваю их. Я натягиваю толстовку, чтобы скрыть следы от укусов на коже, а после собираю волосы в небрежный пучок.

С комом в животе и чувством страха я неохотно открываю дверь спальни и спускаюсь вниз.

Томми

Этим утром я оставил Джейд спать. После прошлой ночи ее тело, должно быть, полностью истощилось. Ощущение контроля над ее телом, даже ее оргазмом, было всепоглощающим, и мне не терпится повторить.

Вместо того, чтобы подать завтрак в постель, я решил приготовить ей поздний завтрак. Я сам накрываю стол и понимаю, что для меня это еще один первый раз.

И все ради маленькой девочки, лежащей на пушистых розовых простынях наверху. Мое сердце сжимается при мысли о том, насколько мы зависим друг от друга. Я знаю, что это вредно для здоровья, но отказываюсь это признавать.

Мой телефон вибрирует, и я смотрю на экран, отмечая, что это служба безопасности. Переворачивая бекон, я отвечаю.

— Сэр, я просто сообщаю вам, что ваш отец прибыл. Он попросил меня заранее позвонить и убедиться, что вы вели себя прилично.

В моей голове путаница: мой отец? Он должен быть еще в отъезде.

— Хорошо, — бормочу я, заканчивая разговор, пытаясь понять, почему он прервал свою командировку. И просить меня вести себя прилично? Ну, это ново. Хотя, честно говоря, за эти годы он заставал меня в столь неудачных ситуациях, что это, вероятно, стало кошмаром для него.

Входная дверь открывается, поэтому я выключаю газ и убираю сковородку с плиты.

— В кабинет, — кричит отец из фойе, отчего мои плечи напрягаются от ярости из-за того, что он заявил о своих правах на мой кабинет. Как будто, черт возьми, это его дом.

Бросив лопатку, я иду вслед за ним. Я раздражен до чертиков, ведь он снова портит день, который должен был стать потрясающим.

Я игнорирую Рафаэля, стоящего возле моего кабинета, с дерзкой ухмылкой на лице, которую я готов стереть.

— Какого черта ты думаешь, что можешь врываться вот так в мой чертов дом?

Я захлопываю за собой дверь, чтобы подчеркнуть свое недовольство.

— Твой дом? С каких пор? — ругается он.

Я глубоко вдыхаю, затем медленно выдыхаю через нос.

— Думаю, я заслужил его, сыграв свою роль в том, чтобы ты мог управлять семейным бизнесом Зени, — парирую я понимающим взглядом.