Папство и крестовые походы

По договору Венеция обязалась предоставить суда для переправы 4 1/2 тыс. рыцарей и стольких же коней, 9 тыс. оруженосцев и 20 тыс. пехотинцев. Сверх того, венецианцы согласились от себя снарядить еще 50 галер — «из любви к богу». Крестоносцы, со своей стороны, брались уплатить Венеции за услуги 85 тыс. марок серебра. Уплата должна была быть произведена в рассрочку, четырьмя взносами; последний платеж приходился на конец апреля 1202 г. Венеция выговорила для себя также половинную долю всего, что будет завоевано крестоносцами.

Разумеется, это были весьма выгодные для Венеции условия. Сумма в 85 тыс. марок, которую венецианский дож потребовал с крестоносцев, была сама по себе довольно значительной, хотя и не настолько, чтобы только на этом основании можно было предположить, что Дандоло заранее рассчитывал на неизбежную несостоятельность крестоносцев. Этот старец, «весьма мудрый и весьма доблестный», по характеристике Виллардуэна, был достаточно осторожным и проницательным купцом, чтобы не строить ложных иллюзий. Ловушка, подстроенная хитроумным дожем крестоносцам, заключалась прежде всего в другом.

Согласно договору 1201 г., они обязывались выплатить сумму в 85 тыс. марок независимо от того, сколько рыцарей явится в Венецию. Иначе говоря, в тексте договора предусмотрительно отсутствовало условие, которое бы как-то регулировало размер платы за провоз, ставило бы его в зависимость от фактического числа крестоносцев, которые изъявят желание отправиться в поход из Венеции. Вот здесь-то и заключался подвох, здесь-то Венеция и раскинула сети для «крестоносных болванов» (так К. Маркс называл крестоносцев). Заключая договор, Дандоло, этот типичный венецианский торгаш-дипломат, скорее всего имел в виду, что в Венецию соберется меньше крестоносцев, чем это предполагалось договором: в таком случае они окажутся перед неизбежными финансовыми затруднениями и уж тогда-то от венецианского правительства и от него, дожа, будет зависеть, удастся ли повернуть рыцарское воинство в направлении, которое было бы выгодно Венеции.

Французские послы едва ли подозревали об этих коварных замыслах, подписывая договор. Они явно недооценивали тех трудностей, с которыми крестоносцам придется столкнуться впоследствии, — при расплате с Венецией: они не учли, что рвение и пыл их соотечественников-рыцарей могут поостыть со временем.

Кто, безусловно, догадывался о тайных намерениях венецианцев, так это Иннокентий III: папа «видел план Дандоло насквозь», он понимал, что дож хотел использовать крестоносцев «в интересах Венеции для завоеваний»[73]. Тем не менее, римский первосвященник 8 мая 1201 г. утвердил — и даже «весьма охотно», как говорит Виллардуэн, — договор крестоносцев с Венецией. Правда, папа сделал это под условием, что они не будут «поднимать оружия против христиан». Но какое реальное значение могла иметь эта оговорка для папы, чьи слова были «словами бога, а дела — делами дьявола»? Фактически Иннокентий III дал санкцию и венецианцам, и самим крестоносцам на проведение завоевательного предприятия, объект которого должны были определить, в первую очередь, экономические и политические выгоды Венеции. Таким наиболее вероятным объектом, конечно, являлась Византия, к подчинению которой стремился и Иннокентий III.

Так, весной 1201 г. политическая линия папства в крестовом походе и завоевательные намерения венецианцев совпали. Тем самым уже была в какой-то мере подготовлена почва для превращения крестового похода против мусульманского Египта в грабительский поход против христианской Византии.

Политика Германии и Франции в четвертом крестовом походе. А в это время вступила в действие еще одна, третья причина, или даже группа причин — в ряду тех, которые отклонили крестоносцев от первоначальной цели и обусловили в конечном счете новое направление похода — на Константинополь: политические противоречия между Византией, с одной стороны, и Германской империей Гогенштауфенов — с другой. Основой этих противоречий, получивших развитие уже в XII в., послужили, главным образом экспансионистские устремления в Средиземноморье тех феодальных элементов Германии (преимущественно ее южных областей), которые объединились вокруг Гогенштауфенов.