17 июля 1270 г. крестоносцы высадились на тунисском берегу. Они захватили карфагенскую крепость и стали ждать прибытия подкреплений: в Тунис направлялись войска Карла Анжуйского, короля Сицилии, брата Людовика IX. Правда, с Тунисом и другими мусульманскими странами северной Африки и Востока Карл Анжуйский поддерживал мирные, добрососедские отношения: левантийская торговля приносила его казне солидные доходы (ведь он был графом Прованса и господином южноитальянских и сицилийских городов). Но Карл Анжуйский все же принял участие в крестовом походе на Тунис, во-первых, для того, чтобы не дать буйным крестоносцам, собравшимся под знаменами «святого короля», причинить ущерб интересам Сицилийского королевства разграблением Туниса, а, во-вторых, он решил использовать «священную войну» для оказания нажима на Тунисского эмира, который отказывался давать ему традиционные платежи, ранее вносившиеся Штауфенам[103]
.Тем временем на крестоносцев обрушились палящая африканская жара и болезни. В конце августа умер сам Людовик IX. Крестоносное предприятие полностью расстроилось.
Когда в Тунис прибыли отряды Карла Анжуйского, а также преемника Людовика IX — короля Филиппа Смелого и Тибо Наваррского, они дали несколько успешных сражений силам эмира, но этим дело и ограничилось: продолжение войны в Тунисе Карл Анжуйский считал бессмысленным. В конце октября был подписан мирный договор. По словам хрониста Гийома де Нанжи, этим договором Карл Анжуйский «сделал свое дело»: эмир должен был возобновить, притом в двойном размере, уплату дани сицилийскому королю и возместить христианским королям военные издержки, причем треть всей суммы — 70 тыс. унций золота — предназначалась Карлу Анжуйскому. Самым существенным условием договора было то, что он обеспечивал неприкосновенность в Тунисе купцов — подданных Сицилийского королевства; как говорилось в соответствующих параграфах соглашения, купцы, которые явятся во владения эмира, «будут находиться под охраной бога, и сами они, и их имущество, как при въезде в страну, так и в то время, когда они ведут свои дела». Аналогичные обязательства принимала и другая сторона. Этим договором, следовательно, создавались определенные гарантии для нормального развития сицилийско-тунисской торговли. К этому и свелись все результаты восьмого, последнего, крестового похода.
Папство и после этого взывало к «верным св. Петра» о «священной войне»: особенно бурную деятельность развернул Григорий X, поставивший вопрос о новом крестовом походе на Лионском соборе 1274 г. Однако его призывы повисли в воздухе: желающих воевать за «гроб господень» не оказалось. Неприязнь к крестовым походам стала так велика, что благочестивый итальянский хронист Салимбене даже смерть Григория X объяснял его ошибочной, «неугодной богу» крестоносной политикой: «Господь не захотел нового завоевания святого гроба, потому он и призвал к себе папу». Впрочем, и это, и последующие крестоносные выступления пап диктовались, прежде всего, финансовыми интересами курии: даже в XIV в., когда крестовые походы на Иерусалим отошли в прошлое, во всех католических странах папство взимало своего рода дань под видом десятины на крестовые походы.
Отдельные походы неорганизованных крестоносных шаек на Восток продолжались до конца XIII в. и в XIV в. Они носили характер бандитских налетов и не имели никаких сколько-нибудь серьезных последствий. Крестоносное движение прекратилось. Вместе с тем и последние франкские владения на Востоке одно за другим были разгромлены и уничтожены Египтом. В апреле 1289 г. войска султана Келауна взяли Триполи, а еще через два года пала Акра (май 1291 г.), которую египтяне превратили в развалины. Иерусалимское королевство перестало существовать. Так история покончила с феодальными крестовыми походами.
Глава седьмая. Значение крестовых походов