Папство и крестовые походы

Обращение Византии пришлось как раз кстати. Дорога на Восток была проложена пилигримами. Анархия, царившая в раздробившемся на уделы сельджукском государстве, рождала надежды на легкое овладение Востоком. В этих условиях Константинополь не заставил рыцарей долго просить себя.

Послания Алексея I к западным князьям распалили алчность рыцарства. Однако сами феодалы были слишком разрозненны, чтобы предпринять организованные действия. Требовалось активное вмешательство в события той силы, которая, как мы видели, являлась на Западе главным общеевропейским выразителем классовых интересов феодалов, т. е. католической церкви и папства. И это вмешательство тотчас последовало. Убедившись в бесплодности попыток добиться унии средствами дипломатии, Урбан II избрал путь Григория VII. Он оживил его планы вооруженного натиска на Византию под видом оказания ей помощи против «неверных», учел воинственные настроения феодальных владетелей на Западе и постарался извлечь из всего этого максимальную выгоду для католической церкви. Стечение обстоятельств предоставляло, казалось, удобный случай осуществить с помощью рыцарства давние экспансионистские замыслы папства, сделать важный шаг на пути создания мировой теократической монархии. Папство решило использовать создавшуюся обстановку для того, чтобы удовлетворить за чужой счет назревшие нужды феодалов Западной Европы и, разумеется, достичь своих собственных корыстных целей.

Урбан II взял на себя инициативу организации массового похода на Восток, мысль о котором уже распространилась в светских феодальных кругах на Западе. В 1095 г. он выступил с широкой программой объединения рыцарства Западной Европы для завоевания восточных стран под лозунгом «освобождения гроба господня».

Так оформилась идея крестового похода.

Глава вторая. Папство и первый крестовый поход

Клермонский собор. Римский папа провозглашает крестовый поход на Восток. В ноябре 1095 г. римский папа Урбан II созвал церковный собор во французском городе Клермоне.

Многие феодалы понимали, что папа перебрался через Альпы не только для того, чтобы урегулировать церковные дела во Франции. По приезде сюда он и сам заявил, что в его намерения входит оказание помощи восточным братьям-христианам. Предпринимая это путешествие, папа уже имел какой-то, быть может, еще не вполне оформленный, но достаточно ясный по своим целям, план действия. Потребовалось несколько месяцев, чтобы план этот окончательно созрел.

Прибыв во Францию, Урбан II начал одну за другой объезжать клюнийские обители на юге страны (ведь в свое время он сам занимал пост приора Клюнийского аббатства). Здесь, в глубокой тайне, велись переговоры о будущей войне, которая должна была по своим масштабам намного превзойти недавние испанские экспедиции французских феодалов. С кем, как не с клюнийскими монахами, мог советоваться папа о своем замысле и путях его реализации? И если самому Урбану II этот замысел рисовался, вероятно, лишь в общих чертах, то в результате совещаний с руководителями клюнийских монастырей он стал более четким.

Ведь клюнийцы не только лучше, чем кто-нибудь другой, понимали необходимость принятия решительных мер к тому, чтобы ликвидировать опасную для крупных землевладельцев смуту на Западе. Они яснее кого бы то ни было представляли себе и те реальные средства, которые могут быть применены для достижения этой дели. У них уже накопился опыт пропаганды «священных войн», паломничеств. Они могли многое подсказать Урбану II, и — что еще важнее — во многом быть полезными папе в дальнейшем, при проведении в жизнь задуманного.

Но Урбан II не ограничился посещением клюнийских монастырей. «Священная война», которая готовилась апостольским престолом, нуждалась не только в проповедниках с крестом в руках, но и, прежде всего, в ратниках, владеющих мечом, а также в авторитетных церковных вождях. Это впоследствии Урбан II объявит события, развернувшиеся после Клермонского собора, «делом господа бога». Возможно, что папа и сам верил в это. Однако выученик Григория VII был достаточно проницательным политиком, чтобы понимать простую истину: было бы несовместимо с интересами папского престижа пускаться в предприятие, не имея заранее уверенности в том, что его с самого начала поддержат хотя бы немногие влиятельные светские и церковные сеньоры. И папа действительно постарался заручиться их поддержкой.