Пар — это смерть (СИ)

Позиция у меня очень неудобная, но мне как-то все равно, я собираюсь завалить вожака, тогда у остальных сразу пропадет желание со мной связываться. Но сказать проще, чем сделать, и лучше сразу перехватить инициативу. Ради этого я первым срываюсь в атаку, но большой волк поступает зеркально и просто бодает меня, легко отбрасывая назад. Закрадывается мысль, что в этом бою я проиграю.

Глава 25

Факт № 513Не существует единого классификатора монстров. Разновидности подземных тварей весьма обширны, хотя уже можно выделить основные группы миноров. А вот среди майоров и боссов один монстр на другого не похож. Один из способов отличного заработка баллов и статуса заключается в том, чтобы приносить из рейдов трупы убитых существ. Но сейчас администрацией хорошо оплачиваются только труппы боссов, которые, по слухам, препарируются учеными в тайной подземной лаборатории неподалеку.

«Ва-банк» опять активирую сразу, еще до того, как останавливаюсь после толчка огромного волка со светящейся шкурой. Несмотря на большой вес, создание двигается стремительно, толкая себя вперед всеми четырьмя мощными лапами. Миноры вокруг воют и щелкают пастями, но при этом не нападают. Возможно, они просто не имеют права это делать, так как я становлюсь добычей вожака.

Что же, так даже лучше. Если бы они набросились все разом, я бы не выстоял и минуты. А вот альфа-самец приближается неспеша, он явно чувствует себя хозяином положения. Вот уж кто точно не стал бы ныть из-за несправедливости судьбы или других людей. Если бы в том кабинете в полицейском участке вместо меня оказался бы он, то никто не смог бы его принудить становиться синкером. Скорее всего там случилась бы кровавая баня, после которой альфа-самец просто ушел.

Не знаю даже, почему я сейчас об этом думаю. Просто смотрю в зрачки монстра, в которых из центра к краям расходятся сверкающие волокна или даже сосуды. Я точно не выгляжу настолько внушающе, но при этом не чувствую страха смерти. Спасибо адреналину, что сейчас зашкаливает в организме, я лишь дрожу от мышечного напряжения, но страх не парализует. Это состояние, в котором я снова становлюсь «пьяным», но при этом не теряю трезвость расчетов. Через церебро я буквально осознаю генерацию гормонов и скорость кровотока, как если бы наблюдал за работой муравьев вокруг муравейника.

Враг почти не рычит и не использует другие способы, чтобы казаться больше и опаснее. Ему это в принципе не нужно, возможно, именно поэтому он движется ко мне так вальяжно. Да, это не осторожность с поднятыми ушами и постоянным принюхиванием. Не попытка вызвать жалость, когда нашкодившая собака бредет к хозяину с опущенными мордой и хвостом. Это именно что природная доминация в самом ярком проявлении, этому хищнику даже делать ничего особо не нужно, чтобы любой минор или человек перетрусил. Я не стал бы исключением, если бы не химические реакции в мозгу, которые делают меня немного не в себе. И сейчас я подбираюсь к состоянию, когда всё вокруг тонет в алых красках.

Я снова первым перехожу в атаку, размахивая киркой. Монстр, кажется, не имеет природной брони, так что удачное попадание может нанести серьезную травму. Мой враг это словно понимает, так как играюче отскакивает и молниеносно прыгает обратно. Вот только сейчас собирается не толкнуть, а вонзить клыки в мою правую руку. После этого он точно сможет её оторвать одним мощным рывком, и мое поражение станет очевидным и неостановимым.

В целом я был готов к чему-то такому, поэтому заранее проконтролировал силу инерции и успел отвести руки обратно таким образом, что в пасти оказалась ручка кирки. Когда-то в детстве я играл с собакой дяди, пытаясь отобрать у нее палку. Для собаки игра заключалась в том, чтобы ни за что не выпустить предмет из зубов. Тогда я мог только хитростью выйти победителем. Сейчас же мне кажется, что сила хвата и вес волка в десятки раз превышают сложность игры в детстве, но отбирать кирку мне не нужно.

Сейчас, когда пасть волка занята предметом и находится рядом со мной, я выхватываю с пояса нож и со всей силы бью в шею монстра. Острие легко проникает внутрь, заставляя противника отскочить, а по светящемуся меху стекает кровь. Проблема в том, что кровотечение остановилось почти сразу, что говорит о высокой регенерации майора, который одним движением перекусил рукоять кирки во время маневра и теперь атакует по-настоящему.

Изо всех сил стараюсь не дать в себя вцепиться, прыгая из стороны в сторону, уклоняясь и даже перекатываясь. Мне не нужно церебро, чтобы слышать, как сердце буквально стучит о ребра, и эти удары эхом отдаются в ушах. Пот застилает глаза, но страха все равно нет, словно мозг временно разучился испытывать эту реакцию, что немного странно, но мне на руку. Нужно нанести смертельную рану на всю глубину ножа, чтобы появился шанс на победу, наносить режущие удары бесполезно.