Пара беллум

На Западе раздувают случаи перехода восточных агентов и дипломатов (как будто есть восточные дипломаты, не являющиеся агентами!) на сторону Запада. В агентурной войне и на этот счет есть свои законы. Если восточному агенту или дипломату (т. е. тоже агенту) разрешено выехать на Запад, то это само по себе предполагает, что он не способен даже при желании сообщить слишком много о своей агентуре и нанести ей непоправимый ущерб. Если даже сам министр иностранных дел Советского Союза останется на Западе, это не будет катастрофой для советской агентурной армии, ибо он не знает и сотой доли того, что знает рядовой работник аппарата КГБ, которому поэтому не разрешается выезжать на Запад.

Набор агентов в агентурную армию зависит не от воли и желания кандидатов в агенты, а от воли и желания тех, кто осуществляет набор. Каждый может быть использован как потенциальный или актуальный агент. Все сто процентов советских граждан, выезжающих на Запад, должны рассматриваться как агентура КГБ. Это есть элементарная служебная формальность, играющая для советских людей такую же роль, какую в свое время играло крещение младенцев в христианских странах.

Нужно приучить всех людей к мысли: если ты не агент КГБ, то это означает вовсе не то, что ты мужественен и непоколебим, а то, что ты не попал в поле действия агентуры и что не принято решение использовать тебя в интересах агентуры.

Сын

Шеф КГБ… Кстати, почему это западное словечко «шеф» как-то незаметно вошло в употребление?!.. Председатель КГБ, которого сотрудники за глаза называли Шефом, как бы между прочим поинтересовался здоровьем Западника, его домашними делами, успехами детей.

— Трудно теперь с детьми, — вздохнул Шеф. — Не ценят тех благ, какие мы потом и кровью зарабатывали. Не понимают, в каком обществе мы живем. На Запад смотрят. Пора нам за наших детей всерьез взяться… Дети — наше будущее. Судьба завоеваний революции зависит от наших детей.

Шеф говорил эти пропагандистские банальности неспроста. Западник чувствовал, что тут есть какая-то подоплека.

Надо с сыном поговорить, подумал он. А то закрутился с делами, совсем семью забросил…

Сын от беседы уклонялся под разными предлогами. Отец был взбешен и предъявил ультиматум: либо в такое-то время сын явится для разговора, либо пусть пеняет на себя. Разговор походил на разговоры Западника с сослуживцами и начальством. Сын юлил, пытаясь выяснить, что отцу известно о нем. Отец юлил, пытаясь заставить сына проговориться и сказать что-то о его интимной жизни. Отец попробовал было говорить в том же стиле, как говорил шеф КГБ. Сын сказал, что он «этими пропагандистскими помоями сыт по горло». Отец назвал сына прохвостом. Сын, не моргнув глазом, сказал, что «яблочко от яблони недалеко падает».

Сын ушел, не дослушав нотацию отца. В машине его ждали друзья — две накрашенные девочки, дочери народного артиста и академика, и сын маршала…

Дочь

Вечером его навестила дочь. Попросила «нажать» на отдел науки ЦК, чтобы тот «нажал» на Президиум Академии Наук, чтобы тот «нажал» на «болванов» из института ее супруга, чтобы те наконец-то избрали ее супруга в члены-корреспонденты Академии Наук. В конце концов пора, он написал уже десяток статей и брошюру в издательстве «Московский рабочий». Другие академики и того не имеют.

Дочь очень рано вышла замуж за входившего тогда в моду артиста. Артист первым делом потребовал от молодой жены, чтобы ее «высокопоставленный папочка» устроил им квартиру по крайней мере из четырех комнат. «Высокопоставленный папочка» устроил им квартиру всего из трех комнат, причем — не в том районе, где хотел зять, «высокоодаренный творческий работник». Затем зять захотел стать заслуженным артистом республики. Пришлось ждать два года, и зять был этим чрезвычайно рассержен. Наконец зять предъявил ультиматум: либо «высокопоставленный папочка» устраивает ему главную роль в каком-то фильме (все равно, в каком), либо развод. «Папочка» предпочел развод. Причем, «высокоодаренный творческий работник» не получил ни квартиры, ни дачи, ни автомашины. И в фильмах его перестали снимать. И предупредили: если он не перестанет «рыпаться», ему придется играть совсем иные роли где-нибудь на Чукотке. И бывший зять исчез из жизни моего Западника. Дочь сменила несколько кандидатов в мужья. Она могла бы выйти замуж за молодого и преуспевающего дипломата. Но ей как дочери моего Западника было запрещено выезжать за границу. И от дипломатической карьеры ей пришлось отказаться. Поскольку в это время в среде чиновников входило в моду быть учеными, она вышла замуж за новоиспеченного доктора наук, числящегося в Академии Наук, но работающего на КГБ.

С дочерью все в порядке, думал Западник. У нее трезвая голова. Она своего не упустит и с пути не собьется. Правда, она совсем чужая. Но это уж ее дело. Но вот сын… Проглядел я сына. А ведь способный парень. В школе ему сулили будущее большого ученого. Надо принять решительные меры. Какие? Отправить в Новосибирск? Или лучше в секретный научный центр, занимающийся космическими полетами? Или в армию?