Пара беллум

В обществе к некрологам относятся в высшей степени серьезно, не менее серьезно, чем к партийным документам и пятилетним планам. Я думаю, что при полном коммунизме все сто процентов граждан будут охвачены некрологами, а в Конституции будет особая статья о священном праве каждого новорожденного члена общества на некролог. И тогда мы окончательно и бесповоротно утрем нос Западу и в отношении прирожденных прав человека. О серьезности отношения к некрологам вы можете судить по такому примеру. Одного многообещающего прохвоста взяли на работу в ответственное учреждение. Когда сослуживцы отмечали это переломное в его жизни событие, он сказал, что на него теперь первым делом заготовят некролог на всякий случай. Начались послабления, и счастливый начинающий карьерист решил позволить себе шутку на этот счет. Он сам сочинил на себя шуточный некролог в таком духе: сослуживцы, родственники и друзья с великой радостью сообщают, что после сильного перепоя сдох отъявленный карьерист такой-то. На другой же день его уволили из этого учреждения и навеки вычеркнули из списка некрологизируемых. Он с горя ударился в запой и вскоре и в самом деле умер от алкогольного отравления. Умер совсем без некролога. А это хуже, чем для правоверного христианина умереть без отпевания.

Некрологи составляются из общих, шаблонных фраз. Каждая из этих фраз по отдельности приложима к любому некрологизируемому гражданину и не характеризует его индивидуально. Но их сочетание по правилам неврологии всегда оказывается таким, что если в день Страшного Суда все некрологизируемые восстанут из праха, каждый из них безошибочно отыщет свой личный некролог в океане одинаковых, штампованных некрологов, подобно тому, как самка тюленя по крику находит своего тюлененка среди непрерывного рева тысяч ему подобных тюленят.

Самая затаенная мечта сотрудников системы власти — завершить свою жизнь некрологом в центральных газетах, подписанным высшими лицами страны. Западник не был на этот счет исключением. Страсти, бурлившие в нем по поводу некролога, были посильнее страстей шекспировских героев. Для него потеря возможности получить некролог высшей категории была бы гораздо более страшной бедой, чем потеря короны для короля. Ведь корона — явление временное, а некролог — это навечно.

С чего начинать

В больнице он много думал о назревших в стране реформах. Генсек начал свою реформаторскую деятельность с бесперспективной борьбы против пьянства. А с чего начал бы он, Западник, если бы его вдруг выбрали Генсеком? Он перебрал в сознании все возможные варианты и не нашел среди них ни одного, достойного масштабам замыслов. Все варианты отпали. Остался один: борьба с пьянством, с халтурой, с коррупцией и прочими привычными явлениями жизни. Сама система обрекает ее реформаторов на мелочность и низводит эпохальные намерения до уровня, достойного насмешки.

Абстрактно рассуждая, можно было бы начать сразу с грандиозных перемен. С каких? Например, с резкого сокращения нашей международной активности, с сокращения трат на Кубу, на африканские и азиатские страны. В общем и целом эти траты непроизводительны. Все средства страны бросить на улучшение материального положения нашего населения, на развитие новых форм оружия, на внутреннюю консолидацию всех сил страны для будущего рывка вперед. Абстрактно рассуждая, мы могли бы совершить чудо и в области экономики, аналогичное немецкому и японскому. Но это — лишь абстрактно рассуждая. А конкретно тут приходится иметь дело с миллионами людей, имеющих свои эгоистические интересы, и с миллиардами мелких дел, за которыми в принципе невозможно уследить. Как направить эту огромную и косную массу в нужном направлении? С чего все-таки начинать?…

Призрак сталинизма

Западник задремал. Ему привиделся Сталин.

— Проблема примитивна, — сказал Сталин. — Начинать надо с репрессий. Надо арестовывать, отправлять в лагеря и расстреливать. Но надо это делать в больших масштабах и регулярно. Арестуйте для начала миллионов десять, и любые преобразования пройдут как по маслу. А там войдете во вкус, арестуете еще миллионов двадцать. И никакой Запад вам страшен не будет. И вообще запомни, дорогой: главный враг всякого великого реформатора — его собственный народ! И его соратники, само собой разумеется.

— Согласен, — прошептал Западник. — Но кого арестовывать? Диссиденты почти все вывелись…

— Сажать надо сначала своих. Потом — всех остальных.

— Кого сажать, мы, допустим, найдем. Но вот тех, кто готов сажать других, у нас не так уж много.

— В таком случае дела ваши безнадежны.

— Андропов думает иначе.

— Твой Андропов долго не проживет, — сказал Сталин, — и не успеет доказать всему миру, что он — такое же ничтожество, как и Брежнев.

— Но ведь он пятнадцать лет успешно руководил КГБ!