…Para bellum!

В начале 1941 г. Кулик всё же убедил Сталина перевооружить тяжёлые танки КВ пушкой 107-мм. Сталин дал задание, Грабин, с благословения Кулика, в рекордный срок специально для башни танка КВ создал уникальную по мощности 107-мм пушку с механизацией заряжания и, на свой страх и риск, начал её производство, не дожидаясь решения Правительства СССР. Успел изготовить 800 штук, но решения не последовало. Сталина всё же убедили в нецелесообразности вооружения КВ такой пушкой, этот танк продолжал строиться с 76-мм орудием, даже меньшей мощности, чем у Т-34. Переубедила Сталина бригада в составе: наркома вооружения Ванникова; командующего артиллерией РККА Воронова; директора завода, строящего КВ, Зальцмана, который привлёк к этому и конструктора КВ Котина; начальника автобронетанковых войск РККА Федоренко.

К 1942 г. фронты стали отказываться от танка КВ. Тяжёлый, он не успевал за быстрым Т-34, а если и подъезжал к бою, пока тот не закончился, то от его маломощной пушки качественных изменений в бою не было. Фронтовики поставили вопрос – или ставить на него более крупную пушку, или строить только Т-34. Но более мощную пушку поставить было уже нельзя: из-за нехватки метала все 800 штук 107-мм пушек для КВ переплавили.

А весной 1943 г., увидев на фронте немецкие «тигры», главный маршал артиллерии Воронов на совещании ГКО объявил: «У нас нет артиллерии, способной успешно бороться с этими танками!» Интересно, что ни Ванникова, ни Воронова наши историки идиотами не считают, идиотом считают Кулика, который ещё в 1941 г. хотел, чтобы такая артиллерия у РККА была, и всё для этого сделал.

Грабин – выдающийся инженер, своего рода «советский Форд», с Куликом у него были очень натянутые отношения (тот своими требованиями «попортил ему крови»). Но всё же он пишет о Кулике:

«Нужно отдать ему справедливость, властность и нетерпимость не исчерпывали характера Кулика. В отличие от некоторых своих подчинённых он не боялся ответственности и порой, исходя из своего собственного понимания интересов дела и задач повышения обороноспособности страны, принимал решения более чем рискованные».

Говорят, что Кулик предлагал перевести артиллерию на конную тягу. Но пехота у нас ходила пешком и пушки на конной тяге за ней бы успевали. А так мы бросили у границы тысячи стволов артиллерии из-за отсутствия топлива для автомобилей и артиллерийских тягачей. На конной тяге эти орудия участвовали бы в войне. В упомянутых мной боях под Ельцом лошадям кавкорпуса генерала Крюченкина зимой 6 суток не давали овса. А кавкорпус продолжал наступать.

А что было у немцев? Гитлер, и это с уважением и почтением отмечают все немецкие генералы, держал курс на полную моторизацию армии. Но одно дело курс, а другое – возможности. У СССР даже в 1941 г. во всей стране было 500 тыс. автомобилей. А у немцев, к моменту нападения на Францию, зимой 1940 г. только в армии было 420 тыс. автомобилей. Тем не менее и этих автомобилей им не хватало для полной моторизации всех войск. Поэтому в феврале 1940 г. немцы проводят демоторизацию. Гальдер в своём дневнике записывал в это время:

«Предпосылкой к сокращению автотранспорта является его замена конно-гужевыми средствами … Нам придётся одновременно перейти к широкой демоторизации, то есть к мобилизации лошадей, повозок и упряжек. Это решение должно быть принято уже теперь; тогда оно ещё сможет оказать своевременную помощь к тому моменту, когда будут полностью израсходованы автомашины, поступающие теперь из гражданского сектора … Важно, однако, чтобы подготовка повозок и упряжи была начата немедленно и чтобы не пришлось долго ждать окончания совещаний и расчётов».

В это время все пехотные дивизии вермахта (их артиллерия, ближние тылы) были переведены на конную тягу. В 1940 г. в немецких войсках находилось 771 тыс. лошадей, к лету 1941 г. в немецких войсках, подготовленных к нападению на СССР, было 600 тыс. автомобилей, но и 1 млн. лошадей, к 1943 г. – 1380 тыс. голов. Немцы сделали то, что предлагал сделать Кулик.