Para bellum (СИ)

Где-то «на горизонте» еще болтался Карл Гаст со своей конструкцией. Но пока у него не получалось получить что-то вменяемое под патрон сильнее 13х80RB. Да и то работало неуверенно, нестабильно с частыми поломками механизма. Кроме того, нередко шло распатронивание выстрелов, а создавать отдельные боеприпасы под них не хотелось. Но Фрунзе его все равно финансировал, в надежде на успех, держа в уме автоматические пушки Грязева и Шипунова как факт того, что перспективы есть.

Компания же Rheinmetall, которая всеми правдами и неправдами перебиралась в Союз из французской зоны оккупации, трудилась над 40-мм автоматом под патрон 40x365mmR по схеме Бофорса. Тот уже был готов во всем, кроме механизма подачи, будучи, по сути, несколько доведенной версией 57-мм полуавтоматического шведского же орудия Finspang аж конца 19 века. Так что «скомуниздить» его не представлялось какой-либо трудностью, тем более, что у Rheinmetall была своя доля в компании Bofors.

Короткий ход ствола в зенитных и универсальных орудиях был очень долгоиграющим и перспективным трендом. Более того — он вполне подходил для масштабирования. Именно он использовался как на 37-мм 61-К, являвшейся вариацией оригинального Бофорса, так и на таких мастодонтах, как 100-мм автомат А-190. На последнем, понятное дело, сходство оставалось только на уровне принципов и идей, но разве это что-то меняло? Да и 57-мм семейство С-60 — одного из самых массовых зенитных автоматов послевоенного СССР тоже к этой технологической ветке относилось.

Rheinmetall был в Союзе всецело сосредоточен на автоматической артиллерии. Пока на 40-мм, но вообще Фрунзе очень хотел увидеть отработанную 102-мм/60 пушку Обуховского завода образца 1909 года в автоматическом варианте. По компоновочной схеме А-190. Понятно — не быстро. Понятно — не сразу. Понятно — без современной электромеханической начинки. Но преимущество, которое бы давало 102-мм длинноствольная пушка, например, в нише универсальной корабельной артиллерии было сложно переоценить. В сочетании с радиовзрывателями такой 102-мм автомат открывал новые горизонты огневой эффективности для корабельной зенитной артиллерии…

— Часто падают? — спросил Фрунзе, наблюдая за тем, как И-3 в очередной раз не смог сесть на палубу.

— Один. — мрачно ответил вице-адмирал, командующий всем этим безобразием.

— Всего один? — удивился генсек. — Я думал вы утопили как минимум пять самолетов.

— Осторожничаем.

— Темните.

— Три упало, — заметил его зам. — Но мы два уже восстановили.

— Ну и зачем вы врете? — нахмурившись спросил генсек у вице-адмирала.

— Так это…

— Что это?

— Не верно вас понял, товарищ генсек. Вот, не подумав, и ответил глупость. — сказал, а сам на своего зама скосился с очень нехорошим и многообещающим взглядом.

— Устали.

— Устал, товарищ генсек. Вот иной раз язык и заплетается.

— Тогда вот что. Отдохните. Месячишко-другое. Сколько потребуется. Дело то важное. Здесь лишний раз ошибаться нельзя.

— А…

— Что-то не понятно?

— А дела кто будет вести? — как-то растерялся вице-адмирал.

— Вот зам ваш и будет. Заодно посмотрим, насколько толковое пополнение вы вырастили.

— Есть, — обреченным голосом ответил этот командир.

Фрунзе же наклонился к уху зама и тихо ему шепнул.

— Три месяца вам. Если покажите хорошую работу — станете тут главным. Если станете портачить — отдам ему на растерзание, — кивнул на кислого вице-адмирала. — Ясно?

— Предельно ясно, — подобрался этот морской офицер.

[1] Носовые бульбы бывают двух видом. Первый — здоровенная, выступающая вперед «пиписька». Второй — просто утолщение форштевня. Как раз второй и был распространен в 1920-1930-е годы. Первый же тип стал входить в моду в конце 1930-х — начале 1940-х.

[2] Биплан CR.42 Falco при нормальной взлетной массе 2295 кг на двигателе в 840 лошадей разгонялся у земли до 343 км/ч, а на высоте 6400 м — до 441 км/ч. То есть, с примерно эквивалентной энерговооруженностью. Для сравнения И-16 тип 29 (последний) при взлетной массе 1966 кг на двигателе в 1100 лошадей разгонялся у земли до 419 км/ч, на высоте 4480 м до 470 км/ч.

[3] Например, модуль упругости у стеклопластика был 55 против 71 у дюраля при удельной массе 1800 кг против 2640. Дюраль был более тяжелым на 31,8 %, но более упругий на 20 %. При этом предел прочности на растяжения у стеклопластика был 1700 против 440 МПа у лучших образцов дюралевых сплавов. Общий предел прочности у стеклопластика был еще лучше 89–94 против 1,8-16,7. Усталостная прочность примерно совпадала. Так что планер самолета из стеклопластика при прочей прочности можно было смело делать легче на 30–40 или даже 50 %.

[4] Всю документацию и лицензии на 12,7-mm BMG Фрунзе все же выкупил. На всякий случай.

Глава 8

1929, декабрь, 25. Москва

— Товарищи! — продолжал вещать Киров с трибуны Верховного Совета. — Свершилось!

Журналисты, гости и наблюдатели из иностранных посольств подобрались. Как и сами депутаты.