Пара для дикого альфы

Вчера ночью он просто поднял меня, и, даже если бы я вырывалась как настоящая драконица, он всё равно забрал меня назад, а для начала — догнал. Как же всё это неправильно. Я с самого детства думала, что, когда встанет вопрос о выгодных семейных узах, на меня никогда не обратят внимания. Как же. Теперь я обручена с оборотнем-дикарём, который ни за что меня не отпустит. В ближайшее время затащит в постель, снова коснётся своими пальцами там и… И Марго пропадёт, растворится в его ласках снова и навек, пока, как говорится в чёртовой клятве, «смерть не разлучит нас». Проклятье. Единственная клятва, которую исполнять мне совершенно не хочется, но, как только я вспоминала о том, как его пальцы проникали в меня, терзали меня до мокрых трусиков…

Руки ужасно болели, но я всё равно подняла их и устало начала тереть кожу лица. Плевать, что там был макияж или его остатки, хуже я всё равно выглядеть уже не смогу. Какой позор… Я до сих пор чувствовала себя шлюхой, которая течёт от таких простых вещей. Я же могла сопротивляться, банально ударить его по руке и сказать, что совсем этого не хочу, но я всё равно потянулась к нему, предательски возбуждалась от движений его пальцем и, наверное, была готова на что-то более непристойное. От таких мыслей захотелось перевернуться на бок и зарыться в пахнущей уютом подушке, но делать это мне было слишком уж больно. Поэтому движения были медленными, я отворачивалась от образа Райана, чтобы он больше ни разу не появился в моей голове, но от этого спастись я не могла. Райан Штейн преследовал меня, как волк преследует свою добычу и загоняет в глухой угол, чтобы насладиться своим триумфом, а потом — вгрызться в шею и возрадоваться своей победе. Для меня это выглядело именно так.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я посмотрела в окно. За ним в удивительно красивом танце кружились снежинки, крупные хлопья снега падали с тусклых серых небес и сейчас точно напоминали моё настроение. Я устала. Усталость в бесконечной степени мучила меня и физически, и морально. Хотелось просто сдаться, выдать все свои козыря судьбе, чтобы та снова подло засмеялась и снова увлекла меня в те события, которых я не хочу. И тогда мне придётся терпеть. Как всегда.

Взглядом проследовала от серых туч к оконной раме и в эту же секунду заметила то, на что не обратила внимания раньше. Они сняли с моего окна ручку. Хотя моя голова и разрывалась от боли, но я прекрасно знала, для чего это сделано. Чтобы я не убежала. Скорее всего, моя комната уже на замке и ключ есть только у моего «любимого» Райана Штейна, который может пользоваться этой вещичкой как ему вздумается. Может войти ко мне прямо сейчас, воспользоваться беспомощностью и сделать то, чего хочет.

В душе я понимала, что расслабляться рано. Мне просто необходимо сбежать и забыть всё это как страшный сон. Может, отсидеться в другом городе. К тому моменту мой дорогой Филл уже поправится и ему не нужны будут лекарства. Возьму его с собой, найду какую-нибудь работу и больше никогда не буду нуждаться ни в Штейне, ни в Эргене! А пока нужно помнить, что спонтанный побег ничего не решит. Мне нужно всё планировать, каждую мелочь, на которую не обратят внимания оборотни.

Как только подумала об этом, замок моей двери угрожающе щёлкнул.

В комнату вошел Эрген собственной персоной. Выглядел он мрачным и таким злым, что я попыталась бы отползти, если бы меня так сильно не бил усиливающийся озноб.

— Тебе жить надоело? — сходу начал он. Похоже, он был еще злее, чем мне показалось сначала. — Или, может, твоему Филлу надоело жить? Какого черта ты подставляешь меня? Ладно, не отвечай. Еще хоть раз попробуешь даже не сбежать, а просто выйти из дому без предупреждения — и твой малолетний отброс лишится всех денежных пособий от клана. Поняла?

Я кивнула. Да, он выразился предельно ясно. Не оставил ни шанса на сочувствие или хотя бы понимание. Но чего еще я могла ожидать от Эргена?

Голова кружилась все сильнее. Странно, неужели я так испугалась? Но нет же. Я ведь уже продумала свои действия и решила, что придется потерпеть, а бежать сломя голову в неизвестность не стоит. Но меня трясло. В голове болезненно пульсировала кровь, все тело ломило, а перед глазами поплыли цветные пятна.

Я хотела еще что-то сказать Эргену, может, пообещать, что больше не попытаюсь бежать, но не смогла. Язык не слушался, руки и ноги стали ватными. Проваливаясь в бессознательное состояние, я услышала далекий крик Эргена:

— Черт бы тебя побрал, идиотка! Нашла время болеть!

* * *

Потом все слилось в непрерывный поток смутных образов. Я летела над землей. Или меня кто-то нес. Какие-то мужчины разговаривали, но я не разбирала слов. Потом воцарилась тишина, и я растворилась в забытье.