Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ)

Жакраму не нужно выглядывать в окно, чтобы знать: вся граница меж человеческими государствами и Предгорьем напоминает апокалиптический пейзаж из тех книг, от которых приходил в неописуемое восхищение младший братец Жоран. Жив он ещё, интересно? Впрочем, не важно. Сам факт: Ликария и Остарь утопают в крови, терзаемые Алым Мором; разрушен исток Железного Пути и несколько низинных драконьих городов; уничтожены все пограничные сооружения. Ну и по мелочи: земля изрыта, реки иссушены, несколько лесов сожжены, всюду обугленные кости и разлагающееся мясо. Одна радость: братишку Ожона прикончили.

Давно пора.

Вздохнув, Жакрам устало покачал головой.

Было необходимо использовать устрашение. Вон как Остарь спешно передумала воевать с драконами после того, как Водный выпустил на свободу смертельный мор! Вот и им срочно нужен был рычаг давления, причём надёжный, действенный.

Но как наверняка уговорить Ижена помочь? Тут лишь одно приходило ему в голову.

— Дорин! — рявкнул он.

— И чего ты орёшь? — шипяще поинтересовался голос из тёмного угла. — Я тут. Всё ждал, пока ты набегаешься.

Жакрам подавил усмешку. Дорин из рода Чёрных Аспидов, названный братец и незаменимый помощник, обладал потрясающей способностью к мимикрии. И умел бесить окружающих.

— Дор, мне нужно, чтобы ты кое-кого украл, — начал Жакрам.

- 6 -

— Шах и мат, — сказала Лимори.

— Как ты это делаешь?! — воскликнул Даани возмущённо. — Это какое-то жульничество?

— Только если тебе угодно считать жульничеством наличие мозга... — усмехнулась Лимори.

— Стерва, — одобрительно сказал Даани. — Высокомерная стерва. Неудивительно, что вы с Ижеени так хорошо ладите!

— Каким образом тот факт, что он меня украл, запихнул в антимагические браслеты и запер, кооперируется в твоём сознании со словосочетанием "хорошо ладите"? — саркастично уточнила она.

— Учитывая наследственность и воспитание Ижеени? Он относится к тебе, как к королеве. Поверь на слово. Даже в библиотеку вон впустил. Хотя, конечно, с ним никогда не скажешь наверняка, в какое полушарие ударит придурь на этот раз...

Лимори усмехнулась.

— Ты тянешь время.

— Может, придумаешь другое желание?

— Без вариантов. И, смею заметить, ты сам согласился.

— Я был не в себе!

— Даани...

— Ладно! Ты — тиран и деспот.

— Я всего лишь попросила перевесить голову оленя подальше ото входа в библиотеку.

— Она придаёт колорита!

— Она ругается так, что почти краснею даже я. И истерически хохочет в остальное время.

— Ничего ты не понимаешь, — усмехнулся демон лукаво. — Это оммаж.

— Уж сколь я ни любопытна, но всё равно не хочу знать, чему именно, — покачала головой Лимори. — Бывают даже в искусстве такие вехи, с которыми я упорно не желаю иметь ничего общего. Смеющаяся голова мёртвого оленя, ругающаяся на трёх языках, определённо входит в число таковых. Просто убери её. И нет, нельзя перевесить её ко мне в комнату!

— Ты читаешь мои мысли? — продолжал дурачиться Даани. — Да как можно!

— Что тут происходит? — холодный голос ворвался в их посиделки, ставшие за последние несколько дней маленькой традицией, и прервал обмен колкостями и насмешками.

— Кхм, — сказал Даани, частично сбрасывая маску балагура, которую предпочитал натягивать на время их шахматных сражений. — Позволь сказать классическое "Это не то, о чём ты подумал". Мы с твоей душой просто играли в шахматы.

Ижэ (или всё же его настоящим именем было Ижеени?) смотрел на них крайне недобрым взглядом.

— С чего вы решили тут устроить совместные игры? — уточнил он холодно.

Лимори кашлянула.

— Это вышло случайно, — сказала она честно.

На самом деле, это действительно была случайность.

Когда Лимори оказалась в библиотеке Ижена и бегло там осмотрелась, чувства, что обуяли её, едва ли поддавались описанию. Хотя...

Помнится, однажды Эу-хений познакомил её с концепциями так называемых Ада и Рая. Она была шокирована. Для Жрицы Предвечной подобные космогонические представления о посмертии казались дикими, непонятными; они рушили картину Мира. В понимании тёмной религии вышеупомянутые загробные дали, в которых души коротали вечность, были пугающими ловушками — по крайней мере, в описании и интерпретации простого человека, каким был у себя на родине Эу-хений. Будь то Рай или Ад, но предположение, что всё время после смерти, всю оставшуюся вечность душа будет заточена в каком-то камерном мирке без права на перерождение, рост, растворение в Мире или слияние с Основами... на вкус Лимори, это было ужасно. Но каждому дана вера по себе, и посмертие в какой-то степени тоже каждый себе выбирает. Близка людям идея о замкнутом пространстве, полном одних только скучных удовольствий, или о смрадной бездне, транслирующей не менее скучные вечные страдания — их право верить в подобное.