Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ)

Это всё ещё было рискованно, он всё ещё опасался выдать лишнего и всё ещё считал, что это плохая идея. Тем не менее, он мысленно потянулся к душе, удивляясь тому, насколько далёкой она казалась, насколько чужой. Предвечная, как же он запутался... и всё же... Лимори у Жакрама, Даани — при смерти. Ижену хотелось убедиться, что хотя бы Гунни в порядке, возможно, послушать рассказ о дракончиках-Властелинчиках. Как там лопух Эт, не передумал дарить ему город? Как Ири — всё так же язвительна и прекрасна?

Ижену нужно было знать, что хоть где-то всё хорошо. Это было эгоистично — после стольких дней молчания, после Лимори — но именно сейчас он нуждался в душе больше, чем когда-либо.

В существе, которое станет его личным якорем, лекарством от безумия, поддержкой и утешением.

Ижен опустил щит, которым закрылся от своей пары, и всей своей сущностью устремился ей навстречу.

"Гунни?" — позвал он.

На него вновь нахлынули её эмоции — решимость, обида, интерес, сомнения... много всего. Тепло связи с парой свернулось под сердцем, запульсировало знакомой сладкой болью.

"Ты всё же решил поговорить со мной? Какая, однако, честь" — её мысленный голос звучал язвительно. Что, пожалуй, даже неудивительно.

"Да, — сказал он. — Но я не смогу говорить долго и не желаю обсуждать политику или войну. Просто хотел убедиться, что у тебя всё в порядке. "

Она помолчала пару мгновений.

"Нам надо серьёзно поговорить, Ижэ", — отозвалась она в итоге, и было в её тоне нечто такое, что ему совсем не понравилось.

"Так говори же", — сказал он так небрежно, как мог, а сам внутренне сжался от дурного предчувствия.

"Первое — у нас будет ребёнок", — сказала она. — "Похоже, девочка... если тебе интересно."

Есть у неожиданных и неприятных новостей такая особенность: они частенько ходят скопом, обрушиваясь на незадачливую жертву, будто камнепад. Именно это, строго говоря, и произошло с Иженом.

Первой его реакцией было закричать: "Избавься от этого паразита немедленно, он тебя убьёт!". Но, слава всему, у него хватило воли вовремя захлопнуть рот и заново обдумать и ситуацию, и то, что стоит или не стоит говорить женщине в положении. Он напомнил себе, что, в отличие от папочкиных инкубаторов, нормальные драконицы вовсе не умирают в процессе беременности. С другой стороны, он, Ижен, не вполне нормальный дракон; строго говоря, он — результат эксперимента спятившего учёного и немногим более адекватного демона, решившего поиграть в драконью ферму. Кто знает, что именно передастся его детям? Вдруг этот... плод опасен для Гун? Он обдумал, как бы это всё сформулировать, и в итоге осторожно сказал:

"Послушай, ты должна знать, что мы с братьями — своего рода эксперимент. И наши матушки, кем бы они ни были, беременности не переживали. Я догадываюсь, что с тобой будет иначе — всё же, ты дракон и мы пара. Но, если почувствуешь нечто неладное — сразу избавляйся от плода. Я серьёзно. Поверь, выносить кого-то вроде меня — некрасивый и мерзкий способ самоубийства. И я не уверен, не передалось ли это моим отпрыскам."

Он почувствовал ответ ещё до того, как она его озвучила.

"Твои опасения напрасны, — сказала Гунни, явно подбирая слова. — Были проблемы с контролем над призрачным пламенем, но они совершенно закономерны. В остальном всё прошло без осложнений".

Ижен слегка опешил и ощутил лёгкую панику. В каком смысле — прошло? Он настолько перестал что-либо понимать, что плюнул на собственное же решение и чуть углубил их связь, без особенных угрызений совести заглядывая в её память.

Плохая была идея.

Во-первых, Ижен обнаружил, что некоторые особенности драконьей физиологии его, выросшего в окружении демонов, ввергают в ступор. Но это было бы ещё ничего; может, ему даже приятно было думать, что Гунни точно не умрёт. А ещё — осознавать, что у него могут быть нормальные дети. Он всегда полагал, что возненавидел бы своего ребёнка — сказывалась сложная ситуация с папочкой. Но по факту, как ни странно, он не находил в себе отрицательных чувств... к будущей дочери.

Но никак не к её матери.

"Так, значит, ты решила навестить Предгорье? — уточнил он холодно. — Мне следовало предполагать, что этим всё кончится."

"Это — мой дом, — отозвалась Гунни спокойно. — Ты должен понимать."

"Должен? А не слишком ли много ты от меня хочешь? — уточнил Ижен. — Я уже раз сунул голову в петлю из-за тебя. С чего бы мне это делать во второй раз? Вот что. Возвращайся в Чу, к дочери. Немедленно. Сейчас же! Иначе — пожалеешь."

"Что, снова используешь на мне свой ментальный контроль? — уточнила она насмешливо. — Заставишь делать то, чего я не хочу?"

Ижен ощутил тянущую боль в груди. Он помнил, как однажды попытался контролировать Гунни на расстоянии с помощью ментальной магии — и в итоге едва не убил. Теперь сама мысль о подобном вызывала тошноту, неприятие, горе... и это раздражало. Инстинкт, верно? Истинная пара должна быть ответом, но по факту — очередное насилие. Почему в его жизни всё и всегда к этому сводится?

"Если ты это сделаешь, то на свой страх и риск, — отрезал он. — Я больше не стану помогать тебе".