Пара для дракона, или погаси последний фонарь

— Нет, — отозвался Ижен сухо. — Но я предпочёл бы сам решать свои проблемы. У меня, знаешь ли, были на него планы. И теперь что? Ты превратил его в кусок мяса! Возись ещё с ним теперь...

Ижен демонстративно ткнул пальцем в один из участков, где добрый Лаари содрал с Даани кожу. Несчастный сдавленно застонал, и Ижен чувствовал, как внутри всё кровоточит — не физически, но морально. Но показывать этого нельзя. Он ясно ощущал: стоит Лаари понять, насколько дорог ему на самом деле Даани — и тогда другу совершенно точно не жить.

— Зачем возиться? — переспросил Лаари. — Он почти уже труп, и это, быть может, к лучшему. Я пришлю тебе кого-нибудь другого, умней и послушней.

— Мы сработались, — бросил Ижен, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал в достаточной степени небрежно. — Он всё знает о моих привычках и не так раздражает, как остальные. Его сложно будет заменить.

— Не бывает незаменимых, — Лаари вальяжно потянулся, но Ижен видел, как понемногу гаснет в его глазах садистический огонёк, сменяясь сытым удовлетворением от причинённой боли и интересной партии. — Тем более что мне эту падаль из низших каст притаскивают пачками в надежде, что я обращу внимание. Собственно, мне его в своё время в качестве наложника предлагали. Но я посчитал, что мозги у мальчишки лучше задницы; как видишь, ошибся. Отыщу тебе другого, этого всё равно толком не вылечить — у этих низших просто отвратная генерация.

— И всё же, я его заберу, — сказал Ижен. — Сдохнет — возьму нового. А ты в следующий раз будь добр предупреждать, прежде чем устраивать нечто подобное.

Лаари усмехнулся и приблизился к Ижену одним слитным, плавным движением.

— В следующий раз, говоришь, — протянул он вкрадчиво. — Что же, так и быть, оставлю тебе этот мешок с костями. Даже не стану останавливать его последнее сердце — мне нравится, как ты себя держишь. Но ты думай, во что играешь у меня за спиной - в следующий раз.

Развернувшись, демон направился к двери, но, остановившись на пороге, бросил через плечо:

— Я не могу связаться с Жакрамом и использовать клятвы, чтобы заставить его вернуть твою душу. Мальчишка нашёл зацепку, и единственный способ его остановить — мне самому отправиться на южный фронт. Думаю, ты и сам понимаешь, что это сейчас исключено. Потому лететь туда и решать эту проблему придётся тебе. И я рассчитываю, что по возвращении ты подаришь мне голову своего старшего брата, а после — познакомишь, наконец, со своей душой. И я искренне не советую тебе разочаровать меня.

Дверь закрылась, оставив Ижена посреди залитой кровью его единственного друга комнаты.

- 11 -

Ижен лежал, свернувшись шипасто-зубастым клубком посреди оплавленного его пламенем каменистого сада, и чувствовал бушующую в душе ярость. Слух, тонкий, как и у всех драконов, улавливал всё, что происходило сейчас за панорамным стеклом: спор лекарей, склонившихся над изуродованным, изломанным телом, шелест их одежд, плеск микстур... но самое главное — сердцебиение.

Сердце Даани уже дважды останавливалось, но потом всё же начинало биться снова. Ижен прислушивался к этому звуку, как к музыке, и в глубине души немного жалел, что совершенно не умеет молиться: именно для таких моментов, наверное, и придумали веру.

Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Он умел убивать тысячей разных способов, в нём текла кровь Мрачного Жнеца, локального бога смерти, он обладал оружием, способным уничтожить целый мир... и ничего из этого, совсем ничего, не могло помочь Даани. В этом есть насмешка: каким бы могущественным ни казалось со стороны насилие и разрушение, обратная сторона этого — бессилие. Какая разница, скольких ты можешь убить по мановению руки, если в итоге не способен спасти самых близких? С этой дилеммой, наверное, сталкиваются все, рано или поздно.

Ижен слушал стук сердца Даани и вспоминал их первую встречу. "О, так это тебе мне надо лизать задницу, чтобы понравиться лорду Лаари?" — спросил его нахальный большеглазый демонёнок из воспоминаний. Странное начало доверительных отношений — но, если разобраться, и не такое бывает.

На самом деле, Ижен никогда не задумывался о том, что значил для него Даани; он просто был. Всегда.

Не стоило втягивать его в эту историю с Лимори; нельзя было подставлять его под удар...

Ижен прикрыл глаза, наблюдая, как над Гахааном загорается зеленоватое вязкое марево заката, и вслушивался в чужое сердцебиение. Он ощущал себя совершенно разбитым, и это было непривычное, обескураживающее чувство, слишком болезненное, чтобы справляться с ним в одиночку.

Ему хотелось поговорить с душой.