Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна (СИ)

— Мой пузырь все погружался и погружался во тьму, — сказала она, помолчав, — И все больше во мне концентрировалось злости на себя. Всю жизнь на словах мечтать о переменах, но так бездарно отказаться от них из-за банального страха… Это все очень по-человечески, а ещё вполне себе нелепо. К тому же, на меня накатила тоска — по Кррашу, по интригам подводного дворца, по Осу, по миру. Потому что-то во мне надломилось, и я решила: надо проверить, так ли она страшна — глубина. И… я выбралась из пузыря. Это было ужасно, это была агония, и все до последней детали было прямо как в моём детском кошмаре: вода давила со всех сторон, норовя сплюснуть в камбалу, соль разъедала глаза, лёгкие горели огнём, а тело моё все опускалось, опускалось в чернильную неизвестность. И вот, когда стало совсем невмоготу, я выпустила весь воздух и вдохнула воду. И тогда… все изменилось.

— Ты потеряла сознание?

— Я потеряла иллюзии, — усмехнулась Элена, — Потому что оказалось вдруг, что под водой мне отлично дышится — легче, чем когда-либо на суше, что плавники удобней ног, а тяжесть воды приятна. А стихия — о, она приветствовала меня, обнимала, шептала мне на ухо, показывала течения и делилась знаниями… и я осознала, что всегда была её частью, что мой детский сон — не кошмар вовсе, а всего лишь пророчество, обещание единения и волшебства. Ох, как я тогда смеялась!

— И что, вернулась к своему кракену?

— Да вот ещё! Уплыла мир смотреть, Оса навестила, побывала во всех морях. Ну а потом Крраш таки нашёл меня, да; может, он бы и быстрее управился, не отправься сначала в мой родной мир — думал ведь, что меня туда перекинуло. А так мне повезло: он успел остыть и по-настоящему соскучиться, так что при встрече мне не особенно даже попало. Зато стало совершенно очевидно, что он меня… ну, вы поняли. Первую встречную да поперечную по двум мирам не ищут.

— Романтично, — вздохнула Лиз, — А этот Ос — сволочь. Ведь мог тебя устроить не служанкой, а просто, не знаю, гостьей!

— Дура ты, — хмыкнула Элена, — Везучая притом: я понимаю, что ты Оса по скудоумию оскорбляешь, и даже глотку тебе клыками за это не выдрала — цени. Видно же, что не понимаешь своими медузьими мозгами простых и очевидных вещей. Мне это было нужно! И встряска, и борьба с соперницами в мутной водице, и любовь на грани постоянных сомнений, и чисто женский азарт охоты, и время на принятие судьбоносных решений. Сиди я и дальше на мягких перинках, опекаемая со всех сторон — ничего бы в моих мозгах не поменялось. Так и была бы, хм, тобой.

— В смысле — мной? — опешила Лиз. Ирейн едва не застонала, уже понимая, куда и откуда дует ветер.

— Тобой — в смысле диванной мечтательницей, обожающей истории о дальних далях и великой любви, но палец о палец не ударяющих, дабы воплотить их в жизнь, — ухмыльнулась Элена, — Человечком, болтающимся, как дерьмо в проруби — авось куда занесёт!

Лиз вскочила.

— Слушай ты, селёдка…

— Не нравится? Неприятно слышать? Ну прости, лекарства — штука горькая.

— Ты…

— Хватит, — попросила Ирейн, — Девочки, не стоит ссориться. Это просто пьяный трёп…

— Не просто, — рыкнула Лиз, — И вообще, легко говорить, когда тебя и боги выбрали, и водный змей опекает, и хвост в темноте светится. В человеческой жизни, небось, не была такой умной? Сильно бы ты выкобенивалась, если бы родилась в городишке на сотню домишек, где все всех знают и тянут друг друга ко дну — не морскому, а тому, что похуже? Причём всем — невежеством, тупостью, общественным, будь оно проклято, мнением, вездесущими глазами сплетников! И я тебе скажу — тут бы тебе этого не позволили, тупая рыбина!

— Лиз, думаю, ты тоже не права… — начала Ирейн осторожно.

— Серьёзно? Ясно. Я пойду, — отрубила подавальщица, — У тебя теперь новые друзья — вот с ними и братайся.

Подавальщица вышла, махнув косой и хлопнув дверью.

— Хм, — русалка клыкасто улыбнулась, — Бабы и демонстративные бессмысленные обиды — старое, как мир, сочетание. Ничего, если настоящая подруга, то перебесится и вернётся — а она, кажется, таки настоящая. В любом случае, вот теперь мы с тобой может переговорить по-настоящему, княгиня.

13

Ирейн прищурилась, глядя в большие синющие глазищи, внезапно оказавшиеся вполне себе трезвыми.

— И о чём же мы будем разговаривать? — уточнила она, добавив холодка в голос.

— О женском, — усмехнулась Элена и сложила губы трубочкой, выдувая светящийся пузырь. Тот стремительно разросся и вскоре охватил их, заключив в своих мерцающих стенках.

— Защита от подслушивания, — пояснила русалка, — Среди драконов без этого не обойдешься — у этих тварей уникальный слух. Итак… Слушай меня, девочка, и запоминай. С одной стороны, тебе достался счастливый билет: ты — пара князя, и этого никому не оспорить. Но у всего есть цена. Ты должна быть готова, что тебя возненавидят, причём все, кому не лень. Конечно, в глаза этого не скажут и в первый вечер отравить не попытаются — все же, не Русалье Царство и не Неблагой Двор, — но и уважения или любви не жди. Тебя будут пытаться прогнуть, использовать, задурить тебе голову…