Пара лебедей на Рождество (СИ)

— Этот вот! Как дядька изволит выражаться! Целую вечность пытается достучаться! И не нужно гнать меня лопатой! Разве я не русским языком сказал? Мне нужно поговорить с хозяином этого имения! Пустите! Или с места не сдвинусь! Было такое?! — Обратился к поникшему дворнику, требуя ответ. — Молчите? Так я сам отвечу! Было! А раз я так сказал, значит сдвинуть меня можно только вынося отсюда под руки!

На одном вдохе выпалил свою решительную речь, и уставился на холодное выражение подошедшего мужчины. От моей наглости он буквально опешил… А после — растянул тонкие губы в улыбке

— Что ж… Хочу сказать, ты интересный малый. Я, к твоему сведению, и есть хозяин этого имения… — Бросил, обернувшись, и сделал несколько шагов в сторону роскошного особняка. Я уже думал было снова начать голосить… Но он замедлил ход — Чего стоишь? Идём, раз у тебя ко мне разговор…

*******************

Стою, перетаптываясь в дверях большого кабинета с ноги на ногу. Несколько раз поднес к лицу ладони, и обдал их дыханием в попытке согреться.

— Вот — Оторвавшись от листовки, которую я сорвал со стены, и предоставил ему для ознакомления, мужчина придвинул ко мне дымящуюся чашку. — Согрейся.

Интересно получается… В моём воображении отец этого непутёвого ядовитого чада представлялся напыщенным толстяком, смеющимся над чужим горем. А сейчас вот… Смотрю на него, и не могу понять, что между отцом и сыном общего. Болван Владимир обязательно именно таким станет… А этот человек… Он несколько не оправдал ожиданий. Высокий, худощавый, с первого взгляда — рассудительный. Очевидно, властный, и держит служащих на короткой цепи. Холодный… Безразличный. Отчего-то подумалось, что та улыбка, которую мне посчастливилось узреть на его лице около ворот, была редким исключением. И разговор надо вести крайне осторожно. Но… С таким экземпляром дело иметь куда более приятно, чем с беспринципной ушвалью, что носит его фамилию.

— Спасибо. — С благодарностью принял горячий, ароматно пахнущий, чай, и согрел теплым фарфором заледеневшие пальцы.

Мужчина, несколько раз перечитав немногословный текст на брошюре, поднял на меня заинтересованный взгляд.

— Значит, Дмитрий… Я много о тебе наслышан. — Повел разговор, не меняя тональности. Так обычно говорят те, кому ни до чего нет дела. И он создавал впечатление именно такого человека. — Ты хочешь, чтобы я сменил гнев на милость в отношении семьи Бязевых…

— Хочу! — Тут же выпалил я, не дожидаясь разрешения на ответ. — Хочу, Александр Йосипович! Вы ведь обозлились на них из-за капризов своего сынишки? — Совершенно не подбирая слов, прямо переспросил очевидное, и по пространству кабинета разлился приглушённый смех.

— Ха-ха-ха-ха-ха…. — Округлил в недоумении глаза, пытаясь понять настрой непростого собеседника. — Давно я не слышал в адрес своего паршивца подобных наречений! — Больно радостно подметил он, и я совершенно потерял видимость на сложившуюся ситуацию. Мотнул головой, гордо расправив плечи.

— Послушайте. Я не знаю, как именно его восхваляют ваши верноподданные, но, не могу сказать, что разделяю их точку зрения. — Александр Йосипович молча слушал моё изложение, спокойно изучая, сколько живых эмоций в моих глазах. — Да это и не важно… Вы хотели, чтобы от меня избавились. Так вот… Я пришел сообщить, что исчезну из дома Бязевых, как того и хотел ваш дорогой сынишка.

Скопившаяся за годы желчь оказалась неуёмной лавиной, которую я никак не мог сдержать даже в присутствии отца этого подлого ублюдка.

— Я уйду на войну. Это единственно верное решение. Если судьбой мне будет уготовано вернуться — то вернусь я не подвальной крысой, а добровольцем, что согласился отстоять честь своей страны даже ценой собственной жизни. И вам не буду глаза мозолить.

Высказав все, как есть, неподвижно замер, в ожидании вердикта, но глаз не отвел. Пусть смотрит и видит, что с ним говорят искренне, со всей душой. Ведь, во взгляде собственного чада он этого точно не найдет.

Мужчина устало выдохнул и присел на кресло, объял пальцами подбородок и почесал щетину.

— Знаешь… Дело ведь даже не в тебе. И не в этом безмозглом, капризном мальчишке. Ты ещё мал, но должен понимать…

— Не важно. — Мотнул головой и стиснул пальцы. — Мне совершенно не важно, почему… — Проговорил дрожащим голосом, и, медленно… Перебаривая себя, опустился перед ним на колени. Веки стали влажными от слёз… Унизительно? Плевать… На кон поставлено слишком много. — Я прошу Вас. В тот самый день, как я уйду на войну — верните моим дорогим покровителям прежнюю жизнь.

Господин задумчиво посмотрел в окно. На несколько минут время будто застыло. Я сцепил веки, считая секунды до ответа… Мне давно. Очень давно не было так страшно получить отказ.

— Знаешь, парень… — Словно оттаявшим голосом мужчина наконец прервал невыносимую тишину. — А ты мне нравишься. За себя пресмыкаться не стал… А за близких не гнушался стать на колени. И, только потому, что ты такой, я, пожалуй, рискну непреклонной репутацией и пойду тебе на уступки. Но, есть условие…

******************