Пара, в которой трое

Я забрал щенка-девочку, положил ее на колени, потому что мне нужно было рулить. Она уснула, я вел машину а она во сне описалась, вдруг по ногам теплое потекло. Дергать я ее не стал, она так сладко спала. В общем, она приняла меня как хозяина полностью. Тем более что Наташа все время на сборах, оставлять пса не с кем, никакой дачи еще не было, и я брал щенка на гастроли с собой. Бедная собака, она так напутешествовалась и наелась тушенки с горошком, как никакой дог в мире. Горошек потом по всему гостиничному номеру был раскидан. Да к тому же всегда сложности – в советских гостиницах нельзя селиться с собакой. А она растет. Я ее привез во Внуково в сумке, и так мы пронесли ее в самолет. Через четыре дня она уже в этой сумке не помещалась, хвост торчал наружу. И чтобы пройти в гостиницу, мы с Ростиком Синицыным несли сумку, а Наташа Карамышева сзади заслоняла собачий хвост от дежурной. А сколько было съедено гостиничных диванов и диванных подушек! Сколько раз я по-наглому, уезжая из гостиницы, переворачивал их на другую сторону в расчете на то, что, скорее всего, не раньше чем через месяц их перевернут!

Сколько я заплатил за все ее безобразия! Но, в принципе, люди оказались добрее, чем я думал, и к нам относились лояльно. Может, помнили, кто такой Бобрин, ведь появлялся шанс рассказать: «Жил тут у нас Бобрин с собакой, а собака съела диван». Для обслуживающего персонала эти истории приобретали не материальный, а романтический смысл.

Я с полным основанием могу сказать, что это была моя собака и слушалась она только меня, к Наташе же относилась как к подружке.

Долли, так мы ее назвали, вела себя вполне терпимо, единственное, что полагалось успевать, если незнакомый человек, сантехник или электрик, появлялся на пороге, – это ухватить ее за хвост. Чтобы гость не видел, насколько собака рада этому приходу, как у нее от восторга виляет хвост. Люди, как правило, пугаются грозного рыка из-за двери, но хвост выдавал Долли полностью. Необыкновенно добрая собака!

Мы имели глупость отдать ее на учение дрессировщику. Своих навыков воспитывать собаку не имели, вот и отдали. Тогда их было не так много, но находились какие-то частники, которые у себя в квартире держали по четыре-пять собак. Когда мы пришли, по-моему, через месяц забирать своего пса, команды «сидеть», «лежать», «ко мне» она исполняла беспрекословно. Но когда он поднял руку – молчаливая команда «сидеть», – я увидел, как Долли пригибает шею, и понял, что он ее бил. Я это отметил, но подумал: ладно, наверное, он знает, как это делается. А она, исполнив все команды, смотрела на нас такими глазами, в которых ясно читалось: «Когда же вы меня наконец заберете?» Дрессировщик: «А сейчас я вам покажу настоящее мастерство». Он завел ее на улице в центр лужи и сказал: «Сидеть!» Но она не села, смотрела на нас, не садилась и будто говорила: «Я все для вас сделаю, но такого унижения своего достоинства даже для вас терпеть не стану». И он ее, по-моему, ударил, а потом посоветовал: «Вы должны с хлыстом ходить». И мы забрали собаку…

Наташа. Ужас! Мы были убиты этим представлением, раздавлены опытом, который сами провели над собакой. Все эти муки она вытерпела из-за меня, потому что я уставала на тренировках и не могла с ней справиться дома. С появлением собаки я перестала бояться оставаться в квартире. Сон не улучшился, но мне стало легче.

Однажды мне после травмы делали в спальне укол. И собака, почувствовав, что мне делают больно, прыгнула на медсестру. Я Татьяне Анатольевне этого никогда не рассказывала, потому что знала: будет жуткий скандал!

Мы с ней выходили гулять на пятнадцать минут до моей тренировки на СЮПе, хотя полагалось гулять часами. Утром почти все выводят собак на пятнадцать минут. Итак, я выскакиваю на четверть часа, и она начинает бегать от меня по всему району, а я за ней вприпрыжку. Разминки у меня выходили фантастические. Возвращаясь с тренировки, я вновь должна была ее вывести, дальше примерки или стрижка, другие дела, и вроде бы Долли только мешалась. Но оттого что Игорь постоянно в отъезде, Долли стала такой отдушиной, хоть кто-то меня дома ждал. Конечно, из-за тренировок, из-за того, что я дико уставала, я не смогла полностью насладиться тем, что такое собака. Поэтому когда Долли умерла, то у меня осталось чувство вины. Я не смогла отдать ей частицу души, как Игорь.