Парабеллум

Борм только поднимался с пола, вставая на колени и капая на пол юшкой, когда я схватил его за правую руку, завернул ее назад за пальцы.

– Ты что творишь, сукааа! – заорал тот.

Лишь усилил нажим, перехватывая левой ладонью запястье подлеца.

Хруст.

После – скуление.

Добавил ногой в голову. Отчего рейдер распластался на полу.

Присел на корточки рядом, за волосы приподнял голову. Посмотрел в мутные, пытающиеся сфокусироваться, глаза.

– Понял за что? Или повторить?

Тот попытался кивнуть. Но не в том положении.

– Дааа…

– А это чтобы помнил! – тупой башкой о пол, но теперь не сильно, сломлен. – И в угол, быстро, мразота!

Борм, едва не свалив пепельницу, на карачках метнулся, куда показывал мой перст.

У парнишки-оператора лицо обалдевшее, а сигарета в зубах тлела сама по себе.

– Мне еще твоя помощь потребуется, подержишь немного папки, от меня спасибо, – попросил вполне спокойным голосом и улыбнулся.

Тот нервно закивал.

Барменталь сидел в углу и, даром что кинетик, не рисковал связываться. Все верно, сломал его, внушив страх безжалостной и быстрой расправой.

– Не сдал, ввалил, падла, взыскание, – с этими словами ввалился в курилку и Гек.

Конский хвост – это здорово. Падший рейдер еще только оценивал обстановку, что было видно по округлившимся глазам, когда я взялся за модный и харизматичный девайс правой рукой, а левой за шкирку, и с силой отправил толстяка в стену, в которую тот впечатался со смачным шлепком. Не давая ему опомниться, развивая успех, пока тот еще оседал, добавил ногой по жирному боку. Затем вновь за волосы левой рукой, отчего тот тонко взвизгнул. Я потащил поросенка по полу, отчего тому пришлось перебирать ногами, конечная остановка – высокий цилиндр урны-пепельницы. Поднял на уровень чашки с окурками голову приколиста, пришлось тому встать на колени. Я достал «Катран», приставил практически к глазу Гека.

– Лижи! – спокойно сказал, указав острием на пепел.

Тот ломался недолго, до зрачка оставалась пара сантиметров.

Высунул длинный язык, провел им по пепельнице, в глазах слезы.

– Еще!

Второй раз.

Ладно, хватит. Закрепление урока прошло нормально.

А затем, потянув еще сильнее за хвост, заставил выгнуть шею и быстро провел две пересекающиеся перпендикулярно линии в центре лба острием ножа. Хоть и неглубоко, но получилось кроваво.

– Это крестик на память.

Заглянул в глаза. Поплыл окончательно, поплыл товарищ Лизун. Отпустил и скомандовал:

– В угол, тварь!

Тот на коленках, быстро-быстро, пополз к товарищу, который прижимал к груди покалеченную руку, баюкая ее, смотрел в пол.

Уставился на них, осклабился.

– Запомните, суки, у меня глаза на затылке, я все вижу. Еще хоть один взгляд косой в мою сторону или жест, я тебя – ткнул ножом в Гека, – заставлю трахать его, – указал на Барменталя, – и после этого дам погоняло Пидрочук, в честь брата близнеца, а к тебе прилипнет вместо честного помощника профессора Преображенского, или Метро, или Тоннель! Все ясно?! То же самое будет, если стуканете кому-то. Не слышу ответа?!

– Да, да, поняли, – закивали они.

Но бежать с жалобами им не пришлось. На пороге возник сначала Демидыч, а затем вошел и Сургут.

– Это что такое? – вполне спокойно спросило начальство.

– Проведение работ по прививанию дисциплины штрафному командирскому звену, – спокойно ответил, убирая нож.

– Тогда их надо закончить, – усмехнулся, еще сильнее прищурившись, куратор. – Люгер, за избиение других командиров тебе пять взысканий!

– Избиения не было. Или было? – обернулся к своим оппонентам, улыбнувшись.

– Ничего не было! – отрицательно замотали головами те.

– Пол, наверное, скользкий, упали неудачно? – как-то участливо, но с насмешкой произнес Демидыч. – А Люгер любезно предложил вам боевым ножом оказать первую помощь? Кровопускание? – развеселился совсем тот, обернулся к продолжавшему оставаться в прострации пареньку, похоже, я сегодня и его мир перевернул, одно дело дроны, другое вот так. – А ты что скажешь, Альк?

– Не, не, я ничего не видел, и, вообще, мне пора! – пошел в отказ оператор.

– Спасибо! – поблагодарил, забирая папки.

Сургут смерил меня оценивающим взглядом, впрочем, без злобы, скорее так определяют степень угрозы, примериваются, я подмигнул.

– Итак, как я и сказал, Люгер, тебе пять взысканий, не добавил еще четыре – развеселил ты меня, – усмехнулся Демидыч.

Кивнул, что понял.

Ему в принципе никакие доказательства не требовались, до девяти без всяких объяснений влепить мог.

– Сургут, забери пострадавших, к знахарю их, завтра, если вы не в строю – залет. Ясно? – В голосе прорезался металл. – А ты за мной!

Направились, судя по маршруту, в кабинет, который только что покинули. Голос у северянина был зычным, как в бочку бухал, поэтому успело донестись:

– …Что, допрыгались, а я вам говорил, это Люгер, у него такой мороз в башке, что на висках иней! Самые отпетые в шоке! И за него такое люди говорят, и те, кому я верю…

Что говорят люди, уже не расслышал, Демидыч, пропустивший меня вперед, закрыл дверь. Отморозок? Ага… Именно. Для обывателя, который дальше своей зоны комфорта не выбирался, а гопник в подворотне для него лютый кошмар.