Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе

– Не спится, Алексей Иванович? – К нему подошел Пылин, протянул папироску. – Вот и мне тоже.

Они вставили папироски в фильтры скафандров.

– Скоро начнется, – сказал Пылин. – Печенкой чую. Она у меня всегда перед радиационной атакой пошаливает.

Наступление началось на рассвете. Укрывшись в землянке, Рогозин ощущал, как вздрагивает земля от ударов вражеской метеоритной подготовки. Бух! Бух! Бух! С шорохом где-то что-то сыпалось. Трещали балки от прямых попаданий. Метались всполохи на экранах внешнего наблюдения. И продолжалось это уже с четверть часа.

С нарастающей тревогой Рогозин вслушивался: когда же заговорят пушки. Он не сомневался: именно сейчас, под метеоритным прикрытием, к ним полным ходом приближаются танки противника.

И вдруг… Банг! Банг! – вступила в дело артиллерия. Рогозин с облегчением перевел дух. Ай да Жилин! Ай да молодец! Выстоял – выжил.

– Внимание! – раздался в наушниках механический женский голос (Рогозин, как и положено по инструкции во время активных боевых действий, был в скафандре). – Радиационная тревога! Внимание! Радиационная тревога!

– Товарищ полковник, Алексей Иванович, – а это уже голос Стрекулова. – Фрицы ионизирующим излучением поливают. С орбитальных спутников!

Вот это было уже плохо, совсем плохо. Артиллеристам и без того не позавидуешь, а тут…

Банг! Банг! Орудия продолжали работать по танкам.

«Лишь бы Сванидзе не занервничал, не обнаружил себя раньше времени».

– Внимание! – снова механический голос, на этот раз с теплыми нотками. – Отбой радиационной тревоги! Отбой радиационной тревоги!

– Ну, замполит, – хлопнул майора по золотым нашивкам Рогозин, – теперь можно и наверх.

Кратер было не узнать. Всё было перерыто и исковеркано искусственным метеоритным дождем. Повсюду валялись обломки марсоходов и пушек, трупы артиллеристов. Но Рогозин лишь скользнул по ним взглядом (вечная слава героям, но сейчас не время для скорби) – и уже обшаривал через бинокль равнину Элизий.

А оттуда уже накатывал низкий, утробный гул, нарастал, давил на уши, отзывался слабостью в животе. Durchbruchwagen. Танки прорыва. Тигры. Шестьдесят тонн закаленной брони, тяжелого вооружения и электронных мозгов. Они шли клином, приземистые, тяжелые, желтые, хищные. Приближались быстро, слишком быстро.

– Расчет, к орудию! – Рогозин узнал отчаянный, странно охрипший голос лейтенанта Томина. – Кумулятивным по головной машине – товсь!

Заряжающий загнал снаряд в укладку, наводчик приник к прицелу, командир орудия дал отмашку:

– Пли!

Банг!

Башня марсохода подпрыгнула, оттуда вылетело пламя, но тут же погасло, задохнувшись в бескислородной атмосфере Марса.

Только теперь Рогозин увидел, что некоторые – жаль, совсем немногие – «Тигры» уже никуда не спешат – стоят, мертво уткнувшись пушками в грунт.

– Есть! Готов! Как мы ему!..

А лейтенант уже снова командовал:

– Кумулятивным по машине справа – товсь!

Интересно, сколько зивертов он получил? Пять? Шесть? Может, все десять?.. Хотя какая уже разница.

Рогозин покрутил на бинокле колесико, увеличивая дальность обзора. Поле боя рывком приблизилось. Желто-пятнистый танк, вздымающий гусеницами клубы рыжей пыли, на полном ходу задрал длинную пушку – окутался серым дымом. Тошнотный звук приближающегося снаряда застал, как всегда, врасплох. Ба-бах! Разрыв громыхнул где-то впереди, за кратерным кольцом. Недолет. Рогозин мысленно вытер испарину со лба. «Фу ты, черт! Сколько воюю, никак не могу к этому привыкнуть». Ему припомнились случайно услышанные слова одного артиллериста: «Такое ощущение, что вот сию минуту, не сходя с места, наложишь в штаны». Точнее не скажешь.

Рогозин еще увеличил дальность обзора. Ага, а вот и пехота с ракетными ранцами. Скачут, как блохи, маленькие, шустрые. Расстояние – почти шесть тысяч метров.

– Жилин, – распорядился он, – поднимай пулеметчиков на вал. Отсекать пехоту.

– Товарищ лейтенант, – вклинился заряжающий, – разрешите фугасом?

– Отставить фугас! – приказал Рогозин. – Из орудий бить только по танкам. Кумулятивными.

– Вы б ушли отсюда, товарищ полковник, – посоветовал Жилин. – Сейчас тут такое начнется! – И – по отдельному каналу: – Вы не обижайтесь, Алексей Иванович, мои ребятишки свое дело знают. Эх, жалко Томина, какой командир!

– Ладно, не ворчи, Жилин. Мне всех жалко. И лейтенанта, и тебя, и себя тоже. Ты это… еще пару залпов, и уводи орудия. Твои бойцы отлично потрудились. Пусть теперь другие немного повоюют.

– Есть отводить орудия, – сказал Жилин. И не удержался, добавил: – Только вы б, Алексей Иванович, и правда шли в землянку, от греха подальше.

«Погоди, Жилин, – мысленно отозвался Рогозин, – вот дождусь, когда Сванидзе ввяжется в бой…»

И тут, словно в ответ на его мысли, справа загрохотало, равнина покрылась цыпками разрывов. Невесть откуда, словно из-под земли (да так оно и было), выскочили «тридцатьчетверки» – заходя сбоку, выцеливали бортовую, не столь прочную, броню противника. «Тигры» замедлили ход, ворочали башнями, поводя вправо-влево усиками пушек… И вдруг – остановились в нерешительности, кое-где даже попятились, разворачиваясь.