Парабеллум

Простая истина, спустил раз, второй легче, третий, как должно, а на четвертый о тебя ноги вытерли. Здесь же, все еще жестче, чем в той же Африке. И мы даже не в Остроге. Завтра при бойцах моих пошутили, послезавтра те, а еще через день нож в спину загнали. Меня должны бояться больше, чем любого жемчужника, имея в руках лишь клевец.

Как жить рядом с такими, как я в одном социуме? Не трогайте, не задевайте и в ответ получите только любезную улыбку.

– Присаживайся, закуривай, – показал на офисное кресло напротив куратор, достал пепельницу и сам вытащил сигареты, – Обычно редко здесь курю, но разговор приватный.

Он побарабанил пальцами по столешнице, затем от указательного прикурил сигарету, выпустил вверх дым.

– Знаешь, о чем я с тобой хочу поговорить? – спросил тот.

– Нет, – односложно ответил.

– Хорошо… Итак, рекомендация от Герды: имеет лидерские задатки, может сколотить боеспособный отряд, под который создать материальную базу с нуля. Обдумывает свои действия, то есть расчетливый, хладнокровный, на рожон не лезет, но, если требуется, действует жестко, адекватно. Комендант решил ей поверить, да и обстановка сложилась, мягко говоря, дерьмовая. Так вот, коммендант поверил в то, что ее слова, действительно, соответствуют реальности, а не от…, – задумался куратор о правильной формулировке, глубоко затягиваясь, – Влюбленности. Мы решили дать тебе шанс, несмотря на внутренний регламент соответствия командирского звена. В частности, выполнение не менее тридцати заданий в составе какого-либо отряда. Далее срок наказания не должен превышать трех месяцев. Еще, общее время, проведенное в Улье от двух, а также наличие рекомендаций не только от непосредственного командира.

Здесь удивил. Действительно, ни под одно из них я не подходил от слова «совсем». Выходило всем обязан только Герде... Долг возрос. Потому что отказаться уже невозможно.

Демидыч продолжил.

– Что вижу я? Удачливого отморозка, плюющего на других командиров, беспредельно жестокого. Ты понимаешь, что сегодня ты уронил ниже плинтуса их авторитет? Ладно бы по-тихому разобрался где-то… Слухи пойдут… И это первый инструктаж, первый день в должности. Что будет дальше? Ты наплевал не только на свое реноме, но и на человека, поручившегося за тебя. И, кстати, только из уважения к ней, ты до сих пор жив, – в его руке материализовался «Глок», и тут же исчез, – Расскажи мне, как видишь ситуацию со своей колокольни? И учти, я хоть и слабенький, но ментат.

Еще один старожил, к тому же продуманный, умений пачка нужных, так он не дурнее паровоза, под присмотром знахарей жемчуг принимал. Тоже бы хорошо «быстрострелом» обзавестись.

И здесь лучше не шутить. Тут два варианта, или сам не может до простых истин дойти, или проверяет, действовал, исходя из целесообразности, или из общего атрофирования головного мозга.

Хочешь честно?

Мне не жалко.

– Во-первых, то, что здесь увидел – это утренник в школе для дебилов, – сощуренные глаза чуть распахнулись, – И, кроме Герды и меня, в некоторой степени Сургута, пока еще не могу дать ему характеристику, это мясо, которое не только не думает о будущем своих бойцов, но и о собственном. Да, все мы под Богом ходим, и завтра может все закончится или даже через минуту, секунду, но делай, что должно. И, если сам плох, Он не помогает, на Него надейся – сам не плошай. Тут же полное безразличие к выполнению своих прямых обязанностей.

Глубоко затянулся, выпустил дым через ноздри, куратор ждал.

– Во-вторых, обдумав ситуацию, я принял решение наказать их предельно жестко, чтобы не только восстановить и поднять собственный авторитет, а они пытались его порушить, как и предотвратить подобные попытки в будущем. И не только с их стороны. Еще одна причина публичности наказания – банальное желание провести скорейшую ротацию кадров командирского звена, чтобы на место идиотов пришли адекватные люди, работая вместе с которыми, мы бы повышали возможный процент своего выживания без ущерба общему делу. И да, планы у меня крайне большие, я хочу не только дожить до конца своего срока заключения, но и заработать гражданство Острога. Есть немало и других резонов, но это – главные.

– Как говорил, товарищ Сталин, перефразирую его. Других командиров у нас для вас нет. Но тебя понял…, – тот с силой вдавил окурок в пепельницу, встал, подошел к стеллажу, откуда снял еще три папки, – Ты не врешь, но и не договариваешь всего. Поверю. Поэтому вот тебе еще информация, это доступ уже свободных командиров, – тот неожиданно улыбнулся, покачал головой сам себе, для меня пояснил, – Удивительно, но я тоже думал, что девочка устала быть одна, а оказалась во многом права.

Последнее лирика. А вот слово: «Поверю»…

Это только что меня на понт взяли, зачем тогда раскрылся так глупо?

Расчет или просчет?

– Так ты не ментат? – решил уточнить.