Парабола моей жизни

Сурова жизнь тринадцатилетнего человека, живущего самостоятельно, в полном одиночестве, в разлуке с семьей. Но и в этот период в нем теплится еще никем не осознанная, чисто инстинктивная тяга к искусству. Он не может удовлетвориться одной только грубой работой в кузнечной мастерской. Проявляя изобретательность и фантазию, он в свободное время выделывает из железа занятные вещицы: выковывает распустившуюся розу с бутоном и листьями, изящный рог изобилия. А когда он выучился читать и в руки ему попала растрепанная книжонка — «Граф Монте-Кристо» Дюма, он с особым, взволнованным любопытством вглядывается в картинки, на которых изображены действующие лица увлекательного романа.

* Мифические герои древнеримской легенды, жившие якобы в VII в.

Оживленные его пылкой фантазией, они в своих живописных, кажущихся театральными, костюмах точно сходят со страниц книги, и мальчик, с замиранием сердца переживая вместе с ними все перипетии их бурной жизни, по-актерски перевоплощается поочередно в каждого из них. Тут же в изгнании, вне дома и семьи, он приобретает непоколебимую трудовую дисциплину и самообладание, которым будет подчинена впоследствии вся его творческая деятельность.

Когда он, возвратившись домой, застает брата студентом двух учебных заведений — академии св. Луки и римской консерватории Санта Чечилия, Руффо, вынужденный снова стучать по железу в невыносимой для него обстановке отцовской мастерской, поначалу мало интересуется занятиями брата. Но однажды, когда Этторе тщательно выдувает на флейте мелодию из «Сельской чести» Масканьи, Руффо с волнением прислушивается к ней. Ему не приходит в голову подпевать, о нет. Он только слушает и с наслаждением читает текст либретто: «О Лола, ты как жизнь...»

Ему идет семнадцатый год, когда он в первый раз попадает в оперу. В первый раз слышит симфонический оркестр. В первый раз воспринимает голоса замечательных певцов. Брат пригласил его в театр Костанци. Идет «Сельская честь» с Бел-линчиони и Станьо в главных ролях. Нельзя без волнения читать, как он пишет об этом. Музыка обрушивается на него с силой катаклизма. Он потрясен до глубины души, сражен неслыханной им доселе красотой искусства. Он почти теряет сознание от восторга... Трудно понять это нам, людям, с детства привыкшим к музыке, несущейся из радиоточек, телевизоров, патефонов, радиол. Но для юноши с нетронутой, так сказать, целинной музыкальной организацией, а таким и был Титта Руффо,— открытие музыки в симфонической форме, да еще впервые на семнадцатом году жизни, было не только необыкновенно значительным, но и ошеломляющим событием. Он пережил почти экстатическую радость, захлебнулся ею, как мог бы захлебнуться красотой мира внезапно прозревший слепорожденный.

Кстати, надо сказать, что юноше повезло. Театр Костанци был тогда лучЪним театром в Риме, а «Сельская честь» Масканьи — оперой новой и по тем временам новаторской. Она впечатляла неожиданной жизненностью современного сюжета и особой эмоциональной горячностью музыкального языка. Что же касается Беллинчиони и Станьо, то они были лучшими исполнителями ролей Сантуццы и Туридду. Чем же отличались эти славные певцы, решающим образом воздействовавшие на горячее сердце и творческую душу юного Руффо?

Джемма Беллинчиони, темпераментная молодая артистка — певица с чистым серебристым голосом, исполнительница главных партий в операх «Линда», «Лючия», «Риголетто», «Динора», «Травиата» и во многих других, с первых шагов сценической жизни инстинктивно стремилась вырваться из общепринятых условных исполнительских схем и искала новых выразительных возможностей в трактовке вокального образа.