Парад искажений (СИ)

— Честно? Я ни черта не понимаю. Я, правда, ещё не успел тщательно изучить возможности сотрудников своего отдела, но мой водитель не производит впечатление «мутного».

— Тут явно вышла промашка, — кивнул агент. — Водителя в расчёт не брали. Поставили того, кто был под рукой. Но ты удачно с ним подсуетился и отправил в Южноморск.

— И что с того? Я все равно ни черта не понимаю…

— Думаю, генерал Кудрявцев не просто так позвал тебя к себе.

— В этом ты прав, — согласился Ткачёв. — Я многое услышал. В том числе, и в каком направлении двигаться.

— В конторе, Андрей, прямо никто ничего не говорит. Даже приказы отдаются с расплывчатой формулировкой. Вся полнота информации завязана на одном человеке — руководителе. Это не в розыске, где практикуют общие «мозговые» штурмы, отрабатывая версии. В КГБ даже версии не озвучивают. Оперативная работа ведётся таким образом, чтобы противника запутать, оболванить, втюхать дезу и выставить идиотом в глазах его руководства. А потом, сделать из него своего информатора, помогая выпутаться. Ибо главное — вовремя полученная информация. И с её помощью ты сможешь манипулировать игроками. Усёк?!

— В общих чертах. Но по Южноморску у меня нет полной информации. Она обрывочна и не целостна. Я не могу сообразить, как подступиться к городу.

— У тебя куча подчинённых, Андрей. Дай им направление…

Хмель ушел спать на второй этаж, оставив Ткачёва в одиночестве. Андрей Викторович налил чай и, поглядывая через окно на зимний ночной пейзаж, размышлял.

Ему пока были неведомы все противостояния в высшем эшелоне власти, но Андропов его «перевёл» в КГБ не за красивые глаза. Но и не объяснил весь расклад в противостояниях. Почему? Ведь возьми любого толкового опера из главка — все они имеют достаточно квалификации, чтобы отработать даже по Зареченскому делу.

И тут Ткачёв вспомнил, что Трефилову его «сдал» Автондил. Это по совету авторитета Трефилов привлёк Ткачёва к расследованию в Зареченске. А ведь тогда у конторы были ох какие претензии к милиции. И вдобавок, Трефилов буквально отдал Хмеля будущему генералу. А если бы в Зареченске у Ткачёва ничего бы не получилось?

«Агент обладает навыками следственной и оперативной работы, но только в рамках своей компетенции. Если он посчитает, что бандиты ему мешают, то уберёт их без лишнего шума. Если посчитает, что мешаете вы, то уберёт вас…» — вспомнил Андрей Викторович слова Трефилова.

Как работает Хмель, в Зареченске Ткачёв уже увидел.

Что же, пожалуй, пришло время Автондила «привлечь к работе». Андрей Викторович знал, что личные интересы авторитета сосредоточены в южных районах страны. И арест Медунова и Беллы Бородкиной явно повлияли на дела Автондила. К тому же, авторитета «в темную» использовали спецслужбы, и это доказывала связь Автондила с Цыганковым — воровским авторитетом, убранным спецслужбами Запада в Зареченске.

Ткачёв резонно подумал, что Автондил поможет ему в Южноморске. Надо только грамотно в этом его «убедить».

Оперативную разработку Автондила Ткачёв начал ещё десять лет назад. Папка с оперативным делом пухла из года в год, но наиболее важные документы Ткачёв не хранил в управлении. Потертый портфель с бумагами и фото хранился на даче тестя Андрея Викторовича, но сейчас туда соваться не с руки, учитывая готовящийся развод с Людмилой.

Так же, Автондил имел весьма обширные связи в торговой и экономической «элите» СССР. А Ткачёв знал, что именно в этой среде очень много людей, способных ради индивидуального благополучия продать даже собственную мать.

Из всего этого выходило, что «Макакыча», так про себя называл Автондила Ткачёв, надо брать в жесткие руковицы. А уж если начнётся в стране некая смута, то уголовные авторитеты полезут наружу из всех щелей. У этих-то, вообще, ни родины, ни флага. И через Автондила можно будет вести контроль над этим «движением».

У Андрея Викторовича аж дух перехватило от открывающихся перспектив.

Илья Иванович Кормильцев, когда отдавал свою дочь Людмилу замуж за милиционера, облегченно вздохнул. Слава Богу, его толстожопую и не очень умную дочь удалось пристроить!

Андрей показался ему мужиком грамотным и решительным. И не способным потакать бабским капризам, хотя и относился к Людке со всем уважением. Вот только дочь — дурында, оказалась неспособной это оценить по достоинству. Приезжая летом на дачу с внуком, Людка постоянно жаловалась матери на отсутствие достойной в материальном плане жизни. Да и в постели у неё с Андреем было туговато. Уж как Илья Иваныч сдерживал смех, вечерами подслушивая разговоры двух клуш на веранде. Ладно, его покойная жена, показывая свою осведомленность в интимных делах советовала располневшей как бегемот дочери — то там вазелином гуще намазать, то там волосенки побрить… Вот дура! И куда лезла-то! Неужто молодые сами не разберутся где чего побрить и намазать?!