Парад искажений (СИ)

Андрей Викторович приподнялся и увидел за столом на кухне двух женщин, в которых он узнал тех, кто садился к агенту в такси. Шмель сидел на стуле возле окна и шумно пил из большой алюминиевой кружки, поглядывая на окрестности. Более молодая дама перевязывала себе предплечье, сморщившись.

— Бери папку и пошли в сарай, — жестко сказал Хмель Ткачёву.

Андрей Викторович, прихватив документы, пошёл за ним.

Хмель остановился и присел на капот Жигулей.

— Мы куда вляпались, Викторыч?! — злобно зашипел он, включая лампу на потолке сарая.

— Не знаю! — так же ответил Ткачёв. — И не шипи на меня, как кошка.

Хмель только отвернулся.

— Ладно. Прости…

Потом достал из кармана куртки удостоверение и кинул на капот.

— Убили твоих людей, генерал. Мы, правда, взяли одного из убивцев, поговорили с ним. Похоже, что вот эту папку ищут.

Ткачёв развернул удостоверение. Оно было выдано сотруднику КГБ по Свердловской области.

— Тебе это о чём-то говорит? — спросил Хмель.

— Пока не знаю, — пожал плечами Андрей Викторович и открыл папку.

Даже бегло прочитав документы и просмотрев фотографии, ему стало, в общем, понятно…

В документах были даны рекомендации по всем районным секретарям областей и многим чиновникам из центрального партийного аппарата — кто на что способен, и какими характеристиками обладает. Сжато, но ёмко. Фото были как подтверждением. И один документ на несколько страниц с пометками Глушко и Ворона, был неким анализом происходящего.

Получалось, что Андропов был не одинок в своём стремлении занять пост Генерального секретаря. На это же место рвались Щербицкий, Романов и Черненко. За ними, как бы вторым эшелоном, активно выдвигался Горбачёв на пост секретаря ЦК КПСС. А уже за ним, совсем незаметным третьим эшелоном — Борис Ельцин, первый секретарь Свердловского Обкома. Причем, напротив фамилии Ельцина стояли три восклицательных знака. А под его фамилией шёл целый ряд других фамилий. Но под ними Глушко пометил: «скрытый агент влияния иностранной разведки».

Было множество выписок из различных документов и архивов. Все они подтверждали пометки старого опера. Каким образом Глушко смог систематизировать данные оставалось неизвестным. На самом дне папки был свернут большой лист кальки. Андрей Викторович аккуратно и осторожно развернул его на капоте.

— Твою же за ногу! — не удержался Хмель, посмотрев на кальку. — И что нам теперь делать?!

Ткачёв медленно собрал все документы обратно в папку.

— Мне надо дозвониться Андропову, — нахмурившись, произнёс генерал. — Но мне не дают с ним переговорить. Когда я себя называю, его секретарь ищет повод, чтобы я с ним не разговаривал.

— То есть, сам Андропов тебе ничего не говорил?

— Нет. После указаний по сбору данных на Романова — ничего.

Хмель задумался, покусывая губу.

— Ты знаешь, Викторыч, а оно всё к лучшему, — наконец, сказал он. — Если Андропов захочет, то он даст о себе знать. А нам пока лучше исчезнуть.

— И куда? — усмехнулся Ткачёв. — А документы… Деньги, в конце концов.

Хмель усмехнулся в ответ.

— Генерал, ты же со мной. Держи пистолет хвостом! Всё уже давно приготовлено. Короче. Думай, что будешь делать с этой папкой и мотаем отсюда. Мертвых уже не вернуть. Жаль, конечно, что так получилось. Неплохая команда собиралась, но что поделать.

Агент собрался уходить в дом, но Андрей Викторович остановил его.

— Хмель, а я тебе зачем?

Тот задумался, полуобернувшись.

— Ты, Викторыч, теперь один из нас. Флаг есть, родина есть, а имени нет. Я, почему-то, тебе доверяю. Все кто со мной — тоже. Хочешь остаться — оставайся, но мне будет тебя по-человечески жалко…

И он ушёл в дом.

Ткачёв осмотрел сарай и нашёл старый таз. Поставил его на землю и, раскрыв папку, один за одним, стал сжигать документы, найдя спички на небольшом верстаке.

Глава 24 Послесловие

У Конфуция есть фраза:

«Государства гниют изнутри, внешний враг лишь заканчивает дело»

Первый звоночек прозвенел еще летом 1983 года, когда Андропов поручил Горбачеву наладить снабжение Москвы свежими овощами и фруктами в обход горкома. Во-первых, это решение явно и публично ставило под сомнение компетентность Гришина, а во-вторых, генсек прекрасно знал, что глава МГК Горбачева презирает и считает выскочкой и они никогда не сработаются. А спустя год прогремел и удар погребального колокола — «Елисеевское дело».

Обострение борьбы за власть осенью 1984 года, когда уже было понятно, что Черненко нежилец.

Расклад сил в советском руководстве: два клана — «брежневцы» и «реформаторы». И две промежуточные группировки. Внезапная смерть 4 — х министров обороны государств — членов организации Варшавского договора: СССР, Чехословакия, ГДР, Венгрия (Д.Ф. Устинов 20 декабря 84 года; Мартин Дзур 15 января 85 года, Хайнц Гофман 2 декабря 85 года; Иштван Олах 15 декабря 85 года).