Парад скелетов

«Что, черт бы ее побрал, она несет?» Керри попятилась, натыкаясь на кусты, спотыкаясь, но ни на секунду, ни на одно мгновение не отводя глаз от Бриллиантовой девочки, которая спрыгнула с крыши машины и открыла дверцу.

Свет салона усилил тени на ее лице. Она стала выглядеть возбужденной, как ребенок, который впервые прокатился на американских горках и которому не терпится отправиться в длительное путешествие.

Еще долго после того, как задние огни джипа исчезли в темноте, Керри простояла под дождем у ворот. И только когда она убедилась, что Бриллиантовая девочка действительно уехала, она пошла в сторону шоссе. Возможно, до полного спасения было еще несколько часов, но она уверяла себя, что каждый шаг приближает ее к теплому питью и полной безопасности.

Она не прошла и двадцати метров, как фары идущей со стороны ранчо машины высветили ее.

– Черт!

Она побежала обратно к ненадежному укрытию у ворот и попыталась спрятаться за столбом. По мере того как огни приближались и становились ярче, она постаралась сжаться в маленький комок. Закрыла глаза, словно это поможет ей лучше спрятаться.

Через закрытые веки она чувствовала, что огни приближаются, а страх усиливается. Шины прошуршали по гравию. Машина остановилась.

Керри метнулась прочь от столба, бросилась в пустыню, сдерживая крик, готовый вырваться у нее из горла.

Загудел клаксон, и мужской голос закричал:

– Керри! Керри! Остановись!

Единственным мужчиной, которого она здесь знала, был Эшли Штасслер. Она будет бежать, пока у нее не отвалятся ноги, но не остановится по его зову. Но затем она услышала громкий лай собаки, и больной женский голос что-то ей прокричал.

Керри остановилась. Эшли Штасслер никогда не называл ее по имени, только Ваша Светлость, а единственной женщиной здесь, кроме Бриллиантовой девочки, была Лорен. Однако голос не был похож на голос Лорен.

– Это я, Рай Чамберс! – крикнул мужчина. – Не надо бояться. У меня в машине Лорен.

Симпатичный пожилой мужчина с вьющимися волосами. Керри вспомнила его. И все же она боялась идти к дороге. Она сделала несколько осторожных шагов к машине, готовая в любой момент развернуться и побежать, если ночь подарит ей еще один страшный сюрприз.

И только подойдя к лендроверу, она сумела разглядеть их.

Рай помог ей усесться на переднее пассажирское сиденье, которое ей пришлось делить с Лероем. Лорен, накрытая одеялом, лежала на заднем сиденье. Она держалась за ногу, а лицо у нее было все в синяках и крови.

– Что с вами случилось? – спросила Керри.

– Штасслер ранил меня в ногу, и она чертовски болит. Рай повел машину к шоссе.

– Ты знаешь, где тут больница? – спросил он Керри.

– Конечно. Подъедем к городу, я покажу. Лорен повернулась на бок.

– Мы и Лероя забрали. Интересно, кто еще попадется нам на этой дороге.

– Если это не будет Штасслер, то мне все равно, – ответила Керри.

– Он не попадется, – странным голосом, который тут же сорвался, ответила Лорен. – Обещаю... Он не попадется.

Глава тридцать четвертая

Санта Клаус армии Спасения, стоя под дождем, звонил в колокольчик. Лорен достала бумажник и сунула в его красную корзинку десятидолларовую бумажку. Она редко проходила мимо таких Санта Клаусов не пожертвовав несколько долларов. Она стала особенно щедрой после того, как выжила во время своих суровых испытаний в пустыне. Щедрой и благодарной. Обоняние, зрение, слух, все чувства ее обострились.

«Должно быть, и любовь тоже», – с улыбкой сказала она себе. Уже несколько месяцев любовь творила чудеса во всех ее делах и мыслях. Рай был просто чудо, помогал ей в период лечения, обнимал ее долгими ночами, когда призрачное лицо Эшли Штасслера врывалось в ее сны.

Они снимали маленький домике небольшим двориком, огороженным забором. И всего в трех кварталах от университета. Гараж, рассчитанный на одну машину, стал ее студией. И хотя вид из нее был далеко не таким, как в Пасадене, компания, в которой она жила – Рай и Плохой Лерой Браун, – во многом компенсировала это. «Новый дом, – думала она. – Новый дом для новой семьи». Она так надеялась.

Она поднялась по ступенькам у Бандеринг-холла, необычайно довольная силой и ловкостью в раненой ноге. На прошлой неделе она снова начала бегать, пораженная тем, как быстро зажили и голова, и тело. Она была чрезвычайно довольна тем, как эти два органа принялись за совместную работу, превращая трагедию в скульптуру. Ее работы никогда не были такими выразительными.

Двери в Бендеринг открылись, и Лорен отступила в сторону, пропуская молодую женщину, несущую яркую картину в прозрачном пластиковом пакете.