Парад теней

Действительно, курили если не все, то большинство. А всех-то собралось здесь человек двадцать пять-тридцать, исключительно мужеского пола. Надо полагать, курящее большинство уже сделало ставки, потому как, куря, сидело за столиками и баловалось напитками из высоких стаканов. Некурящее меньшинство в количестве семи человек чинно стояло у окошек кассы.

Щелкнув зажигалкой, Константин закурил, откинулся в кресле и в задумчивости спросил как бы у самого себя:

- А не поставить ли мне на своих?

- Смысл? - азартный Кузьминский, сориентировавшись на табло, прикидывал варианты. - Выдача на ваш выигрыш- полтора к одному.

- Я на счет.

- Пять к двум. Если по-крупному, то, угадавши, будешь с приличным наваром. И я с тобой рискну. Давай счет, - поторопил Кузьминский.

- Четыре-один.

- Обоснования?

- К началу второго тайма будет три-ноль. Где-нибудь к минуте семидесятой обязательно наши бояре, решив, что дело сделано, пропустят. Ну а потом прибавят в погоне за призом крупного счета и забьют четвертый. Я пойду, поставлю.

- Да сиди ты! Тебя узнают у окошка, начнется ненужный ажиотаж. Пойду я. - Кузьминский встал, вздохнул решительно. - Деньги давай.

- Завелись, завелись! - неизвестно чему радуясь, ликовал Григорий.

- Мы играть сюда пришли, - злобно сказал Кузьминский. - А ты зачем?

- На вас, дурачков, посмотреть.

- Сколько? - спросил Константин, прекращая перепалку.

- Давай по двести поставим. Потянешь? - Кузьминский взвинченно постукивал каблуком по паркету - бил копытом, глядя, как отстегивал зелененькие Константин. Наблюдая за ними, Борис Евсеевич негромко позвал:

- Джон.

Послушный амбал вскочил с кресла, стоявшего слегка на отшибе, откликнулся с готовностью:

- Слушаю вас, Борис Евсеевич.

- Ставишь комбинацию: город-герой - два-ноль, хозяева, Питер - ничья, один-один, южане проигрывают один-два. - Борис протянул Джону не несколько купюр, целую пачку банкнот.

Когда со ставками покончили, устроились у телевизора, транслировавшего московский матч. Джон принес от стойки стаканы, из которых пили только трое, потому что четвертого, Кузьминского, этот принцип не устраивал. Он сидел у стойки и с высокого стульчика кидал орлиный взор на далекий экран, периодически заказывая и выпивая очередную порцию.

Константин курил одну за другой. Четыре сигареты за первый тайм. К перерыву было два-ноль. Вроде все шло по плану. Пошла реклама: первый тайм закончился. Константин загасил четвертый окурок в пепельнице и смущенно рассмеялся.

- Забирает, когда за результатом свои, кровные? - догадался о его переживаниях Борис Евсеевич.

- Забирает, - признался Константин. - Вроде бы и простился, на всякий случай, с двумя сотнями, сам себя успокоил, что не беда, если и пропадут, а все равно колотит.

- Не денег хочется, Константин. Удачи, которую вы, веря только себе, наперед оплатили. Удачи, которую вы, и никто кроме вас, вычислили, удачи, которая позволит вам самоутвердиться, - изрек Борис Евсеевич и в той же поучительной интонации считал с бегущей строки: - Два-ноль. Первый результат с Волги - мой.

Подошел Кузьминский, уже основательно потеплевший, положил сзади ладони на плечи Константина и доложил:

- У меня очко ходит, братцы.

- Уж не от выпитого ли? - ядовито заметил Гриша, обиженный тем, что всеми забыт.

- А ты поставь и узнаешь, отчего очко ходит, - миролюбиво посоветовал Кузьминский.

- Я на наших не ставлю. Я Испанию играю, - гордо заявил Абрамов.

- Тогда пора, Гриша, - предостерег его от возможных случайностей Борис Евсеевич. - Минут через двадцать тассовки пойдут и касса закроется.

Гриша поднялся без слов и, с достоинством ощущая по провожавшим его взглядам свою знаменитость, прошествовал к кассам.

- Хорош! - вздохнув, отметил Кузьминский и укорил Константина: План-то не выполнили твои.

- В самом начале второго тайма забьют третий, - успокоил его Константин.

Но в начале второго тайма все случилось с точностью до наоборот: полузащитник аутсайдера, не видя продолжения атаки, оставшись на мгновения свободным, отчаянно пробил по голу. Мяч слегка свалился у него с ноги и полетел по немыслимой дуге. Вышедший вперед метра на три вратарь увидел недосягаемый мяч уже в сетке. В верхнем углу ворот.

- Что это такое? - капризно расстроился Кузьминский, не успевший отбыть к стойке.

- Сейчас отыграются. - Константин опять закурил.

Тут и Кузьминский не смог выдержать характер. Обхватив ладонями четыре стакана, он трусцой примчался от стойки к столу.

"Уж был денек! Сквозь дым летучий..." И так далее. Наши, как французы, двигались тучей, но ихние бились, как львы... Время летело с катастрофической быстротой. Зал стонал, Константин курил, Кузьминский пил.

На восемьдесят второй минуте продавили-таки третий.

- Есть еще время! Еще есть! Поспокойнее, в игру, не просто закидывайте! - умолял своих подопечных Константин. А Кузьминский лишь мычал:

- Ну! Ну! Ну! - и так невнятно, что не понять, "ну" ли это или "му".