Парадигма

— Сколько раз я это слышал уже? — Саша закатывает глаза, и, откинувшись на спинку кресла, опрокидывает в себя виски. — Дай подумать, сто? Сто пятьдесят? Тысяч раз. — Бокал с такой силой опускается на столешницу, что от дна и по стенке вверх со скрежетом пробежалась трещина. — Катись отсюда, Игореша. Нет у меня денег.

— Саш, дай хотя бы тысяч сто, остальные семьдесят как-нибудь наскребу… — умоляюще смотрит Игорь. — У меня выхода нет…

— Я тебе и рубля не дам. — Саша тянется за моим бокалом, выплескивает вино прямо на пол и льет в него виски. — Все. Пошел на хуй. Дверь вон, окно вот, выбирай любой выход.

Игорь в непередаваемом отчаянии смотрит на брата, наполняющего бокал до краев.

— Я у родителей займу. — Неуверенно произносит он.

— Ага. Удачи. — Саркастично отзывается Саша, будто бы заявление Игоря было самой редчайшей глупостью, которую он только слышал. — Маякни, если получится.

— Сань…Ты же не мог все продать… Ты бы не стал…

Раздражение от Зорина расходится почти видимыми волнами, как круги на воде от брошенного в гладь камня. И эти волны учащаются и набирают силу. Мне хочетсячисто по человечески посоветовать Игорю заткнуться и как можно быстрее уйти, потому что при взгляде на Зорина, очень отчетливо понимаешь, что предел у него уже близко. И за этот предел переступать не стоит, если хочешь остаться хотя бы живым, не то что невредимым.

— Это почему? — Саша отпивает из бокала, испытывающее глядя на Игоря, и старательно гасит в себе злость, просто пугающей силы. — Ты вообще в курсе, как я попал? В курсе про меня и Еву? Нет, конечно, ты не в курсе. А нахуй, да? Главное чтобы старший братик деньгами пичкал, а что там у него творится на то посрать. — Вопросительно приподнимает бровь и на губах расцветает нехорошая усмешка. — Да, в принципе, ничего удивительного. Хоть так новости узнал, что твое серебряное копытце перестало источать волшебство. Продало свои копытца и стало обычным козликом. Как раз сейчас сижу вот с покупательницей, выпиваю за последнее свое проданное копытце, пока ты меня тут позоришь.

Игорь вперивает в меня неверящий взгляд, я стараюсь сохранить лицо невозмутимым, не знаю уж, получается или нет, но Игорь, горестно простонав, снова смотрит на брата.

— Можешь у нее попросить. — Фыркает Саша, — чтобы оплачивала твое веселье и реабилитацию. Знаешь, что она сделает? То, что давно следовало сделать мне — пошлет тебя.

Игорь, зло сдвинув брови, встает, и презрительно глядя на Сашу говорит, словно сплевывает:

— Я своим шлюхам хоть деньгами за секс платил, а не бизнесом. Или эта сука настолько хороша в постели?

Предел достигнут. И переступлен.

Долю секунды казалось, что ничего не произойдет. Но только одну сотую долю. Я уже быстро протягивала пальцы, чтобы коснуться ладони Зорина и попытаться его сдержать, как Саша выстрелил рукой, перехватил локоть Игоря, одновременно с этим резко вставая с кресла и как-то неуловимо быстро выворачивая руку Игоря, заставляя того склониться вперед, к столу. Свободной рукой он с силой вжал его голову в столешницу. Все это заняло едва ли больше той доли секунды, когда казалось, что ничего не случится.

— Саш… — выдыхаю я, по привычке, забитой в подкорку, произнеся это очень спокойным тоном.

Но про мое существование вообще забыли. Игорь, выругавшись, дергается. Саша немного оттягивает его голову за волосы и с силой ударяет о стол, заставляя меня оторопело замереть и смотреть как Зорин склоняется к самому уху Игоря, и каким-то почти мурлычущим голосом, с ласковой улыбкой на губах произносит:

— Ты за словами-то следи, дорогой. — Прикрывает глаза, заталкивая внутрь клубящийся мрак ненависти и злости. Но попытка тщетна. — И на минуточку — ты платил своим шлюхам моими деньгами. — Он убирает пальцы из волос Игоря, достает из брюк портмоне и несколько рваными движением вытягивает солидное количество пятитысячных купюр. — Смотри, Игореша, вот этими самыми. — Купюры рассыпались по столешнице чуть левее и выше его головы, Игорь с трудом повернул голову и вцепился взглядом в деньги. — Тебе же они нужны? Так протяни руку и возьми. — Игорь, тяжело дыша, с трудом протискивает свободную от Сашиного захвата руку между собой и столом, и почти уже дотягивается до денег, когда его ладонь пригвоздила к столешнице острая двузубая вилка для фруктов.

Игорь взвыл и дернулся, но Саша держал его намертво. Я тупо смотрела на быстро разрастающиеся на столешнице ручейки крови из пробитой ладони.

— Чего плачешь-то, Игореш? Больно, да? Мне тоже было больно, когда меня чуть не посадили из-за тебя, предварительно избив фактически до полусмерти. Но что ты, блять, Игореше же деньги нужны были, как же я мог не пойти за него на край. В ответ я от тебя даже спасибо не услышал. — Презрение и злость в голосе, пальцы разжимаются. — Теперь понятно, что игры закончились?

Игорь, сцепив зубы и срываясь на вскрик, поднимается от стола, вытаскивает вилку и быстрым движением сгребает все деньги.

— Здесь мало…

Я, не веря своим ушам, почти в ужасе смотрю на Игоря, лихорадочно пересчитывающего деньги окровавленными руками.