Парадиз–сити

— С чего ты взяла? — вздернул брови Росси. Он был поражен самообладанием и сообразительностью девочки. Росси был дитя каморры, а в этом закрытом мире не терпели детских капризов и блажи. Юноши и девушки должны были взрослеть последовательно, без промежуточных остановок. Каждый день был наполнен постижением жизненных уроков, причем отношение к этой своеобразной школе было самым серьезным. От того, как молодой человек усвоит их, в дальнейшем будет зависеть благополучие семьи.

— А зачем иначе я могла вам понадобиться? — спросила Паула, поворачиваясь лицом к мужчине. — Какой смысл похищать меня и везти «сюда–не–знаю–куда»?

— Ты очень умная девочка, — проговорил Росси, вертя пальцами крышку от бутылки, — как я и ожидал. А умные юные леди должны понимать, что иногда лучше перестать задавать вопросы и подождать, пока ответы придут сами собой.

— Что означает — да, — констатировала Паула, сделав шаг по направлению к Росси.

— Что означает, мне пора заняться другими делами, — сказал Росси. — И тебе тоже.

— Он лучше вас, — проговорила Паула. Ее лицо раскраснелось от гнева. — Он вычислит, где я нахожусь, и придет за мной, и когда это случится, вам лучше находиться подальше отсюда.

— Не исключено, что он уже это знает. — Сунув руки в карманы брюк, Росси улыбнулся своей непокорной заложнице. — И, учитывая разницу во времени и время на дорогу, он, возможно, уже находится в Нью—Йорке и собирает воедино кусочки головоломки, которая приведет его к тебе.

— Он не купится на ваши фокусы и не угодит в ловушки, которые вы можете для него расставить, — сказала Паула. — Мой дядя — лучший коп в мире.

— Надеюсь, ты права, — ответил Росси. Впервые с того момента, как он вошел в эту комнату, улыбка сошла с его лица, и оно стало серьезным. — Надеюсь, что твой дядя именно такой, как ты говоришь. И после того, как все закончится, я хочу, чтобы ты продолжала думать о нем именно так. Это послужит тебе утешением, когда ты будешь приносить свежие цветы на его могилу. И ты будешь единственным человеком, который будет знать, кто на самом деле заманил его в эту яму.

Несколько секунд Росси молча смотрел на девочку, а затем повернулся и вышел, оставив ее стоять в центре комнаты — дрожащую, с влажными глазами и пересохшим горлом. Она посмотрела на стоящий справа комод с четырьмя выдвижными ящиками, на котором стояли керамические фигурки диснеевских персонажей, взяла одного из семи гномов и швырнула его в деревянную дверь. Твердые кусочки глины брызнули в разные стороны, как осколки от взрыва маленькой гранаты.

* * *

Фрэнк Сильвестри сидел на садовой скамейке рядом с подземным переходом под Восточной 102-й улицей и бросал на асфальт пригоршни зерен, наблюдая, как со всех сторон, шумно хлопая крыльями, слетаются десятки голубей и деловито клюют корм. Глядя на эту птичью куча–мала, он заметил, что к нему подошли двое, только когда на его загорелое лицо упала тень.

— Вы опоздали на двадцать минут, — проговорил он, не отрывая взгляда от голубей. — Плохое начало. А плохое часто превращается в худшее, и, если это случится, виноваты будете вы.

— Сожалею, — ответил один из подошедших — хорошо сложенный молодой мужчина с длинными, до плеч, каштановыми волосами в наглухо застегнутой черной ветровке. Его руки были засунуты в карманы коричневых брюк от Тимберленд, шнурки ботинок — развязаны. — Мы попали в пробку.

— В метро? — спросил Сильвестри, не рассчитывая на ответ, и бросил голубям еще одну пригоршню зерен.

— Нов конце–то концов мы здесь, — сказал второй, — и это главное.

Крупнее и на пару лет старше своего напарника, с мускулистым телом, покрытым шрамами от пулевых и ножевых ранений, он был одет во все светлое: белую футболку, светло–голубые джинсы и высокие кроссовки а-ля Майкл Джордан. В руке он держал бейсболку, непрерывно вертя ее пальцами.

— Кто из вас старший? — осведомился Сильвестри.

— Можете говорить со мной, — сказал тот, что вертел в руке бейсболку. — Меня зовут Арманд, а это мой кузен Джорджи.

— Приберегите свои имена для девушек, — буркнул Сильвестри. — Меня интересует только одно: готовы ли вы взяться за работу и не провалить ее. Это понятно?

Арманд еще крепче сжал в руке бейсболку, устремив взгляд бледно–голубых глаз на мужчину в дорогом костюме. Он ненавидел иметь дело с такими старомодными умниками, чья жизнь была подчинена нескольким заскорузлым правилам из прошлого века, о которых никто по эту сторону океана и слыхом не слыхивал. Они вечно лезли с поучениями, ставя в пример «преданных бойцов», которые посвятили десятилетия жизни беззаветному служению своим боссам и добились благодаря этому высокого положения. Многие молодые каморристы покупались на это и всю жизнь пахали, не покладая рук и лелея лишь одну мечту: стать на старости лет крестным отцом.