Парадиз–сити

Саншайн воткнул нож в ладонь мальчика, у которого от боли подкосились ноги и потемнело в глазах. Но именно эта боль не позволила ему упасть на колени.

— Если уж я не получу деньги, то хотя бы позабавлюсь, — прошипел Чарли в ухо Фелипе.

Мощный удар пришелся бандиту чуть ниже затылка, пронизав все его тело острой болью и заставив его упереться руками в стену, чтобы не упасть. После второго столь же сильного удара в левую почку бандит согнулся и стал хватать ртом воздух. Он медленно повернулся и получил третий удар — прямо в лицо. В его носу что–то громко хрустнуло, во все стороны полетели кровавые брызги. Стоя над поверженным Саншайном, Ло Манто вытащил из кармана белый носовой платок, протянул его Фелипе, а затем выдернул из его ладони нож и отшвырнул в сторону.

— Завяжи рану покрепче, — велел он, — и держи руку поднятой. Это поможет остановить кровь.

Внезапно лежавший на кафельном полу Саншайн вцепился обеими руками в ногу Ло Манто. Итальянец поднял свободную ногу и нанес Чарли в лицо удар, от которого его голова откинулась назад, как боксерская груша, передние зубы вылетели начисто, и в стороны снова полетели брызги крови. Несколько секунд Ло Манто смотрел на Саншайна, готовый врезать бандиту еще раз, если тот пошевельнется, а затем повернулся к стоявшему рядом Фелипе. От пережитого потрясения тело мальчика до сих пор била дрожь, а из глаз текли слезы, будто глаза таяли. Некогда белый носовой платок, обмотанный вокруг ладони, пропитался красным, пальцы тряслись, и кровь тонкими струйками стекала к локтю. Фелипе опустил голову, уткнулся ею в грудь Ло Манто и замер, дав наконец волю своему страху. Ло Манто обнял мальчика и крепче прижал его к себе. Фелипе уже плакал. Его худые плечи вздрагивали с каждым всхлипом, а от напускной бравады, которую он демонстрировал в разговоре с Саншайном, не осталось и следа. Он сбросил маску крутого и грубого уличного парня и позволил себе хотя бы на несколько минут стать испуганным маленьким мальчиком. Ло Манто не стал мешать ему, и только ласково и успокаивающе поглаживал мальчика по затылку.

Ло Манто не на шутку разозлился из–за того, что произошло с Фелипе, что его ранил какой–то мелкий уличный отморозок, который валялся теперь в луже крови на полу рядом с ними. Но одновременно с этим ему было приятно, что случившееся окончательно растопило настороженность мальчика по отношению к нему — человеку, которого Фелипе знал всего три дня. Ло Манто, как и Фелипе, умел контролировать свои слабости и не показывал их никому, особенно противнику. Он прятал свой страх и чувство уязвимости на протяжении стольких лет, что сейчас, наверное, не смог бы вытащить их на поверхность, даже если бы захотел. Если бы только бандиты знали правду про копа, у которого, как они считали, было каменное сердце!

— Извини, — сказал Фелипе, поднимая заплаканное лицо и глядя на Ло Манто. — Со мной такое нечасто случается.

— Ты это про слезы? — уточнил Ло Манто. — Не стесняйся, тебя ведь не каждый день режут. Видел бы ты меня, когда меня ранят. Я тогда напоминаю старуху на похоронах.

Фелипе улыбнулся, вытер лицо грязной ладонью и посмотрел на Саншайна.

— Я должен был предвидеть, что рано или поздно он до меня доберется. Таким, как он, нет покоя, когда дело касается денег.

— А почему он считает, что у тебя есть деньги?

— Потому что они у меня действительно есть, — ответил Фелипе и тут же осознал, что он раскрывает секрет, который должен хранить, как могила. Да, он испытывал симпатию по отношению к Ло Манто и доверял ему, но разбалтывать чужие тайны было все же не по–мужски. — Мне подарил их один местный, хозяин бара. Только я не могу ими пользоваться. По крайней мере года два.

— И где же они?

— В надежном месте, где их никто не станет искать, — ответил мальчик, приложив палец к губам и кивнув на истекающего кровью мужчину, лежавшего рядом с ними. — Особенно такая погань, как Чарли Саншайн.

— Он сумел бы развязать тебе язык, — проговорил Ло Манто. — Это единственное, что умеют люди вроде него.

— Ты тоже хочешь узнать, где находятся эти деньги? — спросил Фелипе. Хоть кровотечение из ладони теперь уменьшилось, но боль стала сильнее, и руку немилосердно дергало.

— Почему ты решил, что мне это интересно? — вздернул бровь Ло Манто. — Это ведь твои деньги, и ты спрятал их там, где счел нужным.

— Но ты ведь коп! — пожал плечами Фелипе так, словно смысл его вопроса был очевиден.

— Коп, да не такой, как все, — ответил Ло Манто. — Мне не нужно ни цента из этих денег, и я не хочу знать, откуда они взялись. Сколько бы ни продлилась наша дружба — неделю или всю оставшуюся жизнь, — ты не обязан рассказывать мне об этом.

— Тот человек, который мне их дал… Я время от времени работаю на него, — выдавил из себя Фелипе. — Он сказал, что я должен использовать их, чтобы начать новую жизнь и завязать с теперешней.

— Отличный совет, — кивнул Ло Манто, положив руку на плечо мальчика, — и я надеюсь, что ты им воспользуешься.

— Я так и собираюсь поступить. Если до этого меня не грохнут.