Парадокс Апостола

После спектакля актеры часто объединялись в импровизированный покерный клуб. Арно, одержимый игрой, как театральной, так и карточной, охотно к ним присоединялся. Однако сидеть за суконным столом с ним было нелегко: проигрыш он воспринимал как личное оскорбление, выиграв же, требовал немедленно выплатить долг и не давал никаких отсрочек. Он умел блефовать и при желании мог провести любого. Держа в холеных руках карты, он превращался в хищника, способного безошибочно вычислить потенциальную жертву. Остановить его мог только случай.

И именно судьбоносные случайности он ценил превыше всего, утверждая, что они происходят только с теми, кто имеет смелость рисковать.

***

К концу недели театр добрался, наконец, и до Алерии, где находилась часть виноградников семьи Ланзони. Городок этот прославился тем, что стал первым поселением древних греков на острове, а затем и крупнейшим в Средиземноморье портом. На этом достоинства Алерии, в общем-то, заканчивались, обойти ее можно было за несколько часов.

Труппа расположилась в обшарпанном отеле, в нижнем этаже которого приютился шумный бар. Арно и Эва предпочли переночевать на принадлежащей им винодельне, которая находилась неподалеку.

Вечерний спектакль театра в городской ратуше прошел на бис. Видимо, фамилия режиссера была в этих местах на слуху.

– Давай прокачу тебя вдоль побережья, посмотришь на старый город. Ты же любишь развалины, – Эва складывала сумки в машину, щурясь от яркого солнца.

– Ну не развалины как таковые, – отозвался Родион. – Просто в поездках я всегда собираю материал для своих статей, это уже привычка. А где Арно?

– Он с утра уехал в Корте, у него сегодня какой-то деловой обед. Мы там тоже будем через пару часов, вот только заскочим по пути на винодельню, я кое-что забыла.

Машина летела по пыльной прибрежной полосе.

Откуда-то набежали облака, отчего вода стала казаться темной и слоистой, как слюда. Внезапно выглянуло солнце, сверкнуло выстрелом в боковом стекле – и снова ушло за тучи.

– Слушай, а как вообще получилось, что ты занялся путеводителями? Ты же окончил Школу журналистской практики? Оттуда сплошные политические обозреватели и ведущие информационных телепрограмм выходят…

– Да совершенно случайно, профессия выбрала меня сама. Познакомился с издателем на пароме через Ла-Манш, разговорились. Он тогда искал замену ушедшей в декретный отпуск сотруднице. Ну, поработали месяц вместе и, что называется, сошлись характерами. Отличный дядька, мы легко находим общий язык… – Он прервался, пытаясь переключить раздражавшую его музыку. – А ты сама? Всегда увлекалась театром?

– Да нет, я вообще училась на врача. Но быть с Арно – значит жить его жизнью, по-другому не получается. Он человек эмоциональный, творческий, с ним нельзя быть наполовину. Вот после университета занялась сначала административной работой, а потом…

– И давно вы вместе?

– Одиннадцать лет.

Ответ ему не понравился. На втором совместном десятке эти двое не выглядели людьми, уставшими друг от друга, наоборот, они вполне гармонично сосуществовали в непростой артистической среде.

Помолчали.

– Ну а ты… пока одинок? – Ее тон был абсолютно нейтральным.

Родион неопределенно пожал плечами.

– Все понятно, значит, антракт.

«Антракт. И я бы рад его прервать… но разве посмею?»

***

Ровные ряды виноградной лозы расчерчивали долину на наделы, по которым были разбросаны одинокие фигуры крестьян. На холме возвышалась современная постройка из темного дерева и грубого камня, с кованой дверью и пестрой черепичной крышей.

Эва притормозила у ворот. Правда, ключей от них у нее не оказалось. Но входная калитка легко подалась, и они шагнули внутрь. Вокруг было пустынно, видимо, все виноградари трудились на склоне. Их встретил просторный внутренний двор, где росло чахлое оливковое дерево и были расставлены плетеные кресла. Весь верхний этаж постройки занимал сумрачный дегустационный зал, представляющий образцы лучших вин Дома Ланзони.

Спустившись по винтовой лестнице, они попали в подземную галерею со сводчатыми потолками. Там аккуратными рядами выстроились светлые бочки разных размеров. Эва подошла к одной из них.

– «Резерв Бонапарта». – Она бережно прикоснулась к гладкой вощеной поверхности. – Франсис производит это вино с начала семидесятых, недавно оно прошло международную классификацию, став одним из самых популярных корсиканских вин в мире. У «Резерва» большой срок выдержки, и когда оно созревает, ему нет равных.

Приблизившись к бочке, Эва вытащила пробку и склонилась над небольшим отверстием, вдыхая опьяняющую смесь густого винного аромата и дубовых фенолов. Взяв с полки стеклянный ливер9, она наполнила бокал и протянула его Родиону:

– Наслаждайся. Пойду посмотрю, где я оставила эту чертову папку…

Родион вернулся во двор, залитый полуденным солнцем, и отодвинул одно из кресел в самый дальний угол. В жару вино расслабляло, придавая мыслям размеренный и плавный ход.