Парадокс Ферми

— Ага, а ремонт небось капитальный, — усмехнулся Зетх. Одобрительно кивнул и отдал чипы Демибу, большому специалисту по взлому закодированной информации. — Снимешь половину денег. Из этого половину — в общую кассу, остальное на всех в качестве бонуса. — Посмотрел на обрадованные физиономии подчинённых и с притворным гневом осведомился: — Так мы будем сегодня ужинать или нет? Я, что ли, буду кантовать этот грёбаный алтарь?

Спросил негромко, вроде бы в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь, но массы откликнулись сразу.

— Сейчас, командир, — встрепенулся Мага. Вытащил персональную рацию и рявкнул в эфир: — Гнус, где ты там? Бросай всё и двигай сюда! В Святилище! Да, да, повторяю для глухих! В Святилище!..

Рации было далеко до гиперонных средств связи, в толстенных храмовых стенах она еле тянула, зато акустика здесь была первый сорт. Голос Маги ещё метался под гулкими сводами, когда послышались торопливые шаги и в дверях возник бывший полутысячник Гернухор.

— Дозволено ли мне будет?..

На него жалко и противно было смотреть. Потерянный вид, опущенный взгляд, потасканный комбинезон с заляпанными кровью рукавами… Некогда блестящий офицер имперской госбезопасности и правопорядка действительно превратился в Гнуса. В шакала.

— Что-то тяжёл ты стал на подъём, — даже не взглянув в его сторону, проворчал Зетх и, вытащив активатор, разблокировал периметр. — Давай берись, дорогу знаешь.

В стенах между тем проснулись сервомоторы, и массивная гранитная панель в углу зала, негромко ухнув, отъехала в сторону. Открылся пологий наклонный ход в храмовое подземелье, где когда-то хранились сокровища и казна. Теперь здесь размещалось вооружение и припасы и были оборудованы комнаты для личного состава. Ключ от периметра Зетх не доверял никому. «Предают только свои», — говорил отец. И Зетх давным-давно на практике убедился в его правоте.

— Услышано и понято! — вытянулся Гернухор. Живо подбежал к алтарю, прилепил к каменному боку поверхности блюдце антиграва и бережно потянул к проходу в стене.

В полукруглом помещении на южной стороне подземелья было устроено что-то вроде кают-компании. Здесь и трапезничали, здесь и ставили боевую задачу. Гернухор воздвиг алтарь посредине, принёс скамейки, добыл из шкафчика посуду. В его движениях читалась горестная привычка усталого, забитого и обречённого существа. А началось всё с того, что по прибытии сюда Зетх жестоко избил его. Какое там в кровь — попросту всмятку. Причём на глазах у подчинённых. И сразу стало ясно, кто главный. Без Зетха им здесь никуда, не будет ни удачи, ни денег, ни дивитола. По его волшебному слову открываются ворота Портала. А Гернухор кто? Никто. Гнус. Шакал…

Рассаживались к трапезе по старшинству. Зетх — во главе, у огромного блюда с исходящим пряными ароматами мясом, Гернухор — с краешку, на отшибе, там, где горшок простой каши соседствовал с залежами цветов и колосьев. И пиршество начали тоже по старшинству: первые ломти говядины Зетх откраивал лично и лично же раздавал подчинённым. Гернухор молча ел из глиняной миски варёную полбу — приношение кого-то столь же отчаявшегося, как и он сам, — и не поднимал глаз.

Зетх отхлебнул вкусного ячменного пива, покосился на жующую Аммат и вдруг огорчился, мысленно сравнив своё застолье и то, как сиживали за едой якобы деградировавшие туземцы. Он, конечно, давно нафаршировал свой «Джед» под завязку разными обликами, в том числе заказными, собственной разработки, и это позволило ему удовлетворить своё любопытство, изучая жизнь аборигенов сверху донизу, снаружи и изнутри. Здесь любили принимать странников, охотно выставляли порой незамысловатое, но неизменно душевное угощение, охотно принимая в оплату россказни странника… А то — ведь у них тут ни головидения, ни компьютерной связи, как же не ценить байки перехожего человека: и развлечение, и живой канал новостей. Засиживались далеко в ночь, о чём-то судили-рядили, бывало, делились сокровенным…

Его команда вначале молча жевала; когда же первый голод был утолён, пошли вялые разговоры о том, что ещё можно урвать с этой планеты. Да как бы повыгоднее превратить нахапанное в ханумак и дивитол… И кто, спрашивается, после этого дикари?..

«О Творцы, когда же покой? — Зетх отрезал себе ещё мяса. Бык был молодым и прежде заклания явно жил очень неплохо: щедрый корм и добрый уход сделали его мясо нежным, напитали соками и снабдили чудесными прожилками мраморного жирка. — Дождусь ли я когда-нибудь участия, уверенности, тишины?.. Чтобы рядом сели добрые друзья, потекла застольная беседа, явилась умная женщина, благословение моего дома… Чтобы унесло куда подальше этих вот одичавших от ханумака мерзавцев… Мечты, мечты! Некогда особо им предаваться. Не сегодня завтра надо будет встречать Хра, после чего заявятся и наблюдатели. Наши Тёмные братья не привыкли пускать дело на самотёк. Не-ет, они бережно выращивают будущий урожай. Лелеют и холят, как туземные скотники — жертвенного бычка…»

Наконец с бедром было покончено, пиво выпито, дым от тринопли поредел.