Парадокс Гретхен

Опозорила Ритка своего тренера на важных отборочных соревнованиях: вылетела неуклюже да со всего размаху с брусьев – голова закружилась от голода и перегрузок. Голове этой в наказание больше всего при падении и досталось: такое сотрясение мозга получила девочка, что полгода впоследствии в больнице провалялась. Пришлось и в школе на второй год оставаться, и ездить потом долго по санаториям всяким… И учеба в дальнейшем как-то у Ритки не задалась – комплекс второгодничества сказался. Плюнула она тогда на учебу, танцами увлеклась. Вот это у нее хорошо получалось, с этим был полнейший порядок. Здесь ее и хвалили, и примой ставили, и даже талантливой считали. Еще будучи школьницей, Ритка умудрилась найти себе доходный заработок: устроилась танцевать в шоу в престижном ресторане. Там платили очень хорошо. И после окончания школы осталась там же, поскольку карьера ее в том шоу в гору пошла – вот-вот должны были начать ставить ее сольный номер…

Татьяна, конечно же, трагедию, произошедшую с дочерью, переживала ужасно. И бесконечно винила и винила себя – долго еще потом ночами ей не спалось от невеселых, терзающих душу мыслей. Но прошло время, и природа взяла свое. Против нее, природы, как известно, так запросто не попрешь… Раз вложены в тебя от рождения какие-то качества сильные, будь добр, им и соответствуй. И потому, оставив Ритку в покое, Татьяна взялась за мужа. Решила из него успешного бизнесмена сотворить. Да и время как раз такое наступило, что все, кому не лень, бизнесом занялись. И принялась Татьяна за это дело со свойственными ей фанатизмом и одержимостью, поскольку муж проявил вдруг крайнюю строптивость и резко пошел в отказ. И не только не захотел идти плечом к плечу к намеченной Татьяной цели, а, наоборот, объявил о полной своей внутренней независимости и абсолютном отсутствии желания повышать свой материальный уровень. Ни целей ему не надо было, ни красных финишных ленточек, ни сладости первенства. Заявил Татьяне, что он свободен в своем человеческом выборе и намерен делать только то, что ему нравится, и работу свою непрестижную и малодоходную не бросит ни за что. Татьяна же упорно ни о какой такой свободе и слышать не хотела, и снова начались в их доме битье посуды и скандалы с выяснением того обстоятельства, кто кого больше любит и кто каким способом стремится эту любовь доказать. И снова Татьяна навлекла на свою бедную задницу вышеупомянутого жареного петуха: не выдержал муж такой семейной обстановки и свалил на волю, отвоеванную в домашних боях. Татьяна опять жутко переживала, корила себя за несдержанность, но тут уже гордость женская подняла голову – и пусть, раз так. Раз ушел, значит, не любит. Свободы ему захотелось, видишь ли. Вот и пусть теперь будет свободен. Только гордость – она штука коварная. И родного человека рядом она не заменит, и ночных слез в подушку тоже удержать не в силах…

Докурив сигарету и успокоившись, Татьяна развернулась от окна к Ритке и даже улыбнулась ей по-доброму. И рукой махнула – ладно, права, мол, ты, чего уж… А усевшись снова напротив дочери, произнесла:

– Ладно, Ритка, правильно ты меня осадила. Да и вообще – какое мне дело до твоего Пашки? Будет у него диплом, не будет, какая мне разница… Тут речь о другом, дочь. Мне вот не понравилось, что он тоже про свободу талдычит, как и отец твой. Я аж вздрогнула, как услышала. Даже нехорошо, неуютно как-то стало. Если уж он в этом возрасте такие слова говорит, что с ним потом будет?

– А что будет? – удивленно моргнула Ритка. – Ничего не будет…

– Нет, дочь. Если уж все так серьезно у вас, если вы и жить потом вместе собираетесь… Будь осторожна, Ритка. Мысли о свободе у мужика – штука опасная. Ну сама подумай, какая такая свобода? Что она есть такое? Ни за что и ни перед кем не отвечать? Не иметь никаких обязательств?

– А это что, плохо разве?

– Ну, для мужика, может, и хорошо. А для женщины, с таким мужиком судьбу связавшей?

– А что? Она точно так же должна быть свободна! Это же ощущение конкретное не только для одного человека, оно же общее…

– Нет, Ритка! Запомни одно – нет женской свободы. В природе не существует. Женщина, она по-другому устроена: не нужно ей быть вольной и независимой. Она для семьи живет – для детей, для мужа… Себя ломает ради них. Ей всегда кто-то нужен рядом, кому можно себя посвятить. Ей все время отдавать себя кому-то надо. Пусть и в уродливых порой формах, пусть и слишком навязчиво, но надо. А как себя можно посвятить тому, кто этого не хочет? Ведь если человек объявляет себя свободным, это значит, ему не нужен никто. То бишь и сам он, получается, не будет никогда ради кого-то жить и свободой своей драгоценной жертвовать. Так что ты поосторожнее с этой свободой-то будь. Иначе наплачешься от нее. Особенно, когда еще и любишь…

Татьяна вздохнула горестно и уставилась в чашку с остывшим чаем. Сидела, задумавшись, будто забыв про дочь. Ритка протянула руку, заправила ей за ухо выбившуюся непослушную пепельно-русую прядку, спросила тихо:

– Это ты сейчас про папу сказала, да, мам?..