Парадокс пениса. Уроки жизни из мира животных

Биологи предлагали разные объяснения стремительной эволюции гениталий (и здесь следует сказать, что подавляющее большинство ученых сосредотачивали свое внимание на мужских половых органах). Еще Дарвин предполагал, что на этот процесс, возможно, влияет выбор, который делают партнеры по спариванию. Результаты многих исследований, проведенных с тех пор, косвенно свидетельствуют, что влияние оказывает как выбор, сделанный партнером до совокупления («предкопуляционный отбор»), так и выбор, сделанный во время/после него («посткопуляционный отбор»).

Как правило, но не всегда, предкопуляционный отбор связан с конкуренцией между самцами^{28}. Вспомните борьбу рогами или шеями (например, у жирафов), обнажение клыков, соревнование в длине глазных стебельков у самцов стебельчатоглазых мух. Победитель этих сражений имеет больше шансов на успешное спаривание, а сами сражения, как правило, происходят до совокупления (хотя некоторые особо бесстрашные пауки и крабы продолжают борьбу во время и даже после него).

Посткопуляционный отбор — это совокупность «загадочных» процессов, происходящих в половых путях самок: они разбираются в сперме женихов-кандидатов, отказываются от спермы проигравших самцов и проворачивают тому подобные фокусы. Считается, что органы, принимающие интромиттум, играют важную роль в его формировании. Однако, несмотря на это, как я уже отмечала, львиная доля научных работ посвящена половым органам самцов, а гениталиям самок уделяется относительно мало внимания.

Все рассмотренные выше явления описываются термином «половой отбор». Естественный отбор — выбор, который природа делает в пользу выживания и размножения вида, — это общая форма отбора, а половой отбор, способствующий репродуктивному успеху, — его частный случай. Иногда половой отбор противоречит естественному. Эта нестыковка знакома многим людям, которые готовы пойти на довольно рискованные, не способствующие выживанию поступки ради достижения краткосрочной эротической цели.

Одним из примеров этого противоречия в мире природы является токование лягушек, которое мне всегда казалось чем-то вроде лягушачьего спид-дейтинга. Вечером лягушки собираются вокруг пруда. Самцы квакают своим лучшим баритоном, а самые низкие и громкие голоса больше всего привлекают самок. Быть громким выгодно, потому что в этом случае самка точно примет участие в твоих амфибийных шурах-мурах. Это половой отбор в действии — рискованное прекопулятивное поведение, необходимое для достижения репродуктивного успеха.

Есть один недостаток: хищники тоже слышат самых громких лягушек и с большей вероятностью находят их. Естественный отбор требует от самцов сидеть тихо, а половой — ровно наоборот. Лягушкам приходится с вожделением квакать в пределах границ, установленных противоречивыми природными механизмами.

Гуппи, одни из немногих рыб с пенисами, тоже сталкиваются с вышеописанным противоречием между предпочтениями самок и безжалостностью естественного отбора. Самки гуппи выбирают для совокупления самцов с более крупным интромиттумом, но хищникам найти (и съесть) таких «хорошо оснащенных» гуппи гораздо легче, чем их собратьев с маленьким пенисом.

Влияние совокупления

Генетические исследования могут дать информацию о том, что изменилось или осталось неизменным в ходе эволюции, но они не объясняют, влияние каких именно факторов привело к тем или иным изменениям. Это гораздо более сложная проблема.

Одной из самых больших загадок эволюционной истории интромиттума является бакулюм, кость полового члена, которая есть у многих млекопитающих (но не у людей. У нас нет ни бакулюма, ни клиторальной кости, называемой баубеллюмом). Бакулюм — трубчатая кость, поэтому очевидно, что он имеет связи с костями конечностей (также трубчатыми).

Почему эволюция выбрала и оставила его? Как часто бакулюм претерпевал эволюционные взлеты и падения? Из чего состоит кость члена? Строение бакулюма формировалось под действием естественного или полового отбора?

Одна исследовательская группа попыталась решить некоторые из этих вопросов. Ученые наблюдали за двумя популяциями мышей. Самки из первой популяции могли спариваться с тремя разными самцами в течение одного цикла, что увеличивало интенсивность посткопуляционного отбора и, как предполагалось, могло воздействовать на все: от строения мышиных гениталий до того, чьи сперматозоиды побеждают в гонке за слияние с яйцеклетками. Самкам из второй, нравственной, популяции разрешалось только одно спаривание, поэтому они были полностью моногамными, а посткопуляционной конкуренции и отбора в этой популяции не было.

Через 27 поколений у мышей из первой группы развились заметно более толстые бакулюмы. Двадцать семь мышиных поколений — это около пяти лет. Даже за такой короткий промежуток времени посткопуляционный половой отбор сделал эти кости чем-то потенциально более конкурентоспособным.

А что же люди?