Парадокс Prada

— Хорошо. — Она делает шаг назад, останавливается и кивает в ту сторону, куда я направляюсь. — А что с Блейком?

— В каком смысле? — с опаской спрашиваю я.

— Там установили свет и разные приборы для интервью, а теперь их убирают.

— И что?

— Мне кажется, интервью не было.

Ее слова заставляют меня остановиться.

— Думаю, ты ошибаешься. Наверное, они уже закончили.

— Ну, не знаю, — говорит она. — Может быть.

Не слишком информативно, но в данном конкретном случае я не могу ее винить.

Видимо, Сьюзи не хочется рассуждать на эту тему, потому что она уносится прочь, причем у нее в ее теннисных тапочках это получается быстрее, чем у меня в моих кроваво-красных лодочках. (Да, я не стала переодеваться. Я в плотно облегающих потрепанных джинсах, купленных на благотворительном аукционе, в белой блузке с глубоким вырезом, который резко контрастирует со скромной тканью в мелкий рисунок, и в любимых туфлях «Прада». Я намерена вступить в сражение и должна выглядеть на все сто.)

Глядя вслед Сьюзи, я замечаю Эллиота, стоящего возле костюмерного трейлера. Увидев меня, он быстро направляется в противоположную сторону, но со мной такие штучки не проходят.

— Эллиот! — кричу я уверенно. — Подожди секунду.

Это приказ, а не просьба. Правда, я хороша?

— В чем дело, мисс Тейлор? — спрашивает он и смотрит на часы. — Я опаздываю.

— Я тебя не задержу. Хотела только спросить, где проходит интервью Блейка с Леттерманом. Я подумала, что для нашего фильма будет очень даже неплохо, если они снимут нас вместе.

Я одариваю его самой ослепительной на свете улыбкой. Фальшивой, разумеется, и он это знает. Естественно, я ожидаю такого же фальшивого, но вежливого ответа.

— Ах ты, коварная дрянь, — шипит он, а это совсем не вежливо. — Что ты ему сказала в трейлере? Что, черт тебя подери, ты сделала?

— Ты спятил? Я ничего не делала!

Его возмущение совершенно сбивает меня с толку. Мы с Эллиотом никогда особенно не ладили (я думаю, что он жулик, а он считает, что мое имя стоит слишком низко в списке знаменитостей для его нового и так быстро прославившегося клиента). Поэтому я не ожидала, что он обрадуется, услышав мое предложение. Но это… Он просто сошел с ума!

Он наставляет на меня палец.

— Интервью имело огромное значение для карьеры Блейка. Клянусь, если бы я мог заставить Тобайаса вышвырнуть отсюда твою тощую задницу, я бы это сделал!

Я поднимаю руки, словно пытаюсь защититься от удара.

— Да в чем дело?

Но он только качает головой и уходит. Мне ужасно хочется броситься за ним, но я слишком потрясена, чтобы сдвинуться с места. О чем он говорит, черт возьми?

Судя по всему, моя дива потерпела крах, и я в полной растерянности стою на площадке. В такие моменты имеется единственное решение. Я вытаскиваю мобильный телефон, нажимаю кнопку 2 быстрого набора и начинаю нетерпеливо притопывать ногой.

— Мне требуется розничная терапия, — выпаливаю я в ту же секунду, как она берет трубку.

Мелодичный смех Линди ласкает мне слух, и я представляю себе, как она сидит за рабочим столом: на носу очки в тонкой оправе, чашка кофе в пределах досягаемости и куча разных бумаг на столе.

— Ты богатая и знаменитая, — сухо отвечает она. — Ты не имеешь права на плохие дни.

— Да пошла ты, — говорю я исключительно вежливо.

Она, конечно же, смеется, потому что она моя лучшая подруга с трехлетнего возраста и прекрасно меня знает. Мы жили в соседних домах. Я мечтала стать знаменитой. Она училась в средней школе. Мы играли друг у друга дома, наши матери дружили, и, когда меня номинировали на «Оскар», Линди потратила все карманные деньги на безалкогольное шампанское и сказала мне, что, если я буду слишком задирать нос, она не вернет мою Барби Малибу.

Это решило дело. Мы стали подругами на всю жизнь.

А если серьезно, я люблю Линди как сестру. В бизнесе, где понять, кто твой настоящий друг, так же трудно, как сыграть в «Сделку»[5] в режиме реального времени, приятно сознавать, что есть человек, который будет тебя любить, даже если ты станешь продавать сосиски в «Щенячьем хвосте».

— Ну так что случилось? — спрашивает она, став серьезной. — Блейк?

— Да, — признаюсь я. — Но не в том смысле, в каком ты думаешь. На самом деле я не знаю, что и думать.

— Тебе нужно снова начать с ним спать. Он не только потрясающий красавчик, но еще и любит тебя. Вы были отличной парой.

— «Были» — правильное слово.

— Деви, — произносит она тоном заботливой мамаши, который появился у нее после того, как два года назад она родила мою крестницу.

Я поднимаю руку, чтобы заставить ее замолчать, — довольно глупо, ведь она меня не видит.

— Даже не начинай, — говорю я и слышу ее громкое молчание в ответ. — Проклятье, Линди!

— Что? Я же ничего не сказала!

— Я слышу твои мысли.

— У тебя паранойя, — говорит она. — Я даже подумать о тебе не могу ничего плохого. Ты идеальна во всех отношениях.

Я закатываю глаза и пытаюсь не фыркнуть в ответ. Такая вот у меня плохая привычка — я фыркаю, когда смеюсь. К счастью, еще никому не удалось записать это на пленку.

Я уже подхожу к концу Нью-Йорк-стрит, а значит, почти добралась до места, где оставила свою машину.