Парадокс Prada

— Доброе утро, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко, но, вероятно, не слишком преуспеваю в этом.

Я сижу верхом на балке, держась одной рукой за вертикальную стойку, а мои ноги висят над другой балкой. В свободной руке у меня нож, и я начинаю пилить веревку на его запястьях.

— Где… О господи!

— Ты что-нибудь помнишь?

Я освобождаю его руки и начинаю их массировать.

— Деви, — говорит он хрипло и мрачно, когда я немного отклоняюсь назад, чтобы достать до его талии. — Я предложил его подвезти, а он воткнул в меня шприц. И я мгновенно отключился. — Он смотрит мне в глаза. — Деви, это Энди.

ГЛАВА 58

Слова Блейка так меня поражают, что я перестаю пилить веревку на его поясе.

— Что? — говорю я, уже понимая, что иначе и быть не могло.

Все детали мгновенно встают на свои места. Человек, заказавший мне сумку и участвовавший в создании фильма. Человек, имеющий доступ к письменным принадлежностям Тобайаса. И его очевидная влюбленность в меня.

Внезапно я вспоминаю, как он склонился над своим «Трео» сразу после нашего с Блейком разговора об особняке Грейстоун. Прямо перед тем, как убили Мак.

— О господи. Значит, Мак убили из-за Энди?

— А ты как думаешь? — звучит резкий голос снизу.

Я оборачиваюсь и вижу Энди, который смотрит на нас.

— Ты должна бы знать, что она умерла из-за тебя. Ведь ты нарушила правила.

— Ах ты, сукин сын! Ты играл с нами!

— Вовсе нет. Я играл в игру.

— Ты играл так, чтобы я проиграл, — вмешивается Блейк. — «Голливудская чаша». Лошади на карусели. Ты знал ответы, но направлял нас по ложному следу.

— А на что ты рассчитывал? — спрашивает Энди. — Ты не должен был иметь отношения к проклятой игре. Однако ты съел шоколад и невольно стал ее участником. Если бы шоколад съела Деви, как и предполагалось, я бы разгадал все загадки, как настоящий профессионал.

— Вместо этого ты всячески нас задерживал, — говорит Блейк. — Ты надеялся, что мы не успеем вовремя и я умру, а тогда ты вмешаешься и поможешь Деви разобраться с последней загадкой.

— Ты сообразителен, Блейк, — отвечает Энди. — Я тебя недооценил.

— А Янус? — спрашиваю я. — Он…

— Он вполне реален, — говорит Энди. — Я любил тебя много лет, Деви. И должен был доказать, что достоин тебя. Так что я хорошо подготовился. Я видел, что Защитники и Жертвы, которым удавалось спастись, начинали жить вместе. Мел и Страйкер. Дженн и Девлин. И я подумал: а чем я хуже?

— Может, тем, что ты отвратительный извращенец? — высказывает предположение Блейк.

Но Энди не обращает на него внимания.

— Когда Мел захотела рассказать всем об игре, фильм показался мне превосходным способом решить все проблемы. Я ведь помог тебе, Деви. Помог вернуться в кино. Именно я настоял, чтобы ты снималась в главной роли. Я спас твою карьеру. И я знал, что сумею тебя спасти.

— Нет, — шепчу я, потому что на большее сейчас не способна.

— Несколько лет назад я встретился в Интернете с Янусом. И очень быстро понял, что он восприимчив к моим идеям. А когда я провел небольшое расследование и выяснил, что именно он напал на тебя много лет назад, я решил, что его следует наказать. Лучше всего это было сделать в процессе игры. И в честном поединке покончить с человеком, который думал, что любит тебя так же, как люблю я.

— Так это ты ввел его в игру? Но…

Я замолкаю, вспомнив слова Мел о том, что тело Арчибальда Гримальди — гениального изобретателя игры «Играй. Выживай. Побеждай» — так и не было найдено.

— Боже мой! Энди, неужели ты Гримальди?

— Единственный и неповторимый, — с довольной усмешкой отвечает он. — Именно я сделал Януса Убийцей, а себя — твоим Защитником.

— Рыцарь на белом коне, спасающий девушку, — говорю я.

В животе у меня бурлит, я с трудом воспринимаю то, что он рассказывает.

— И Деви осталась бы с тобой, а не со мной, — заканчивает Блейк.

— Никогда, — заявляю я.

Подумать только, ведь я считала Энди милым!

— Зачем ты все это делаешь? — спрашивает Блейк.

— Потому что могу. — Энди не сводит с меня глаз. — Жаль, что события развивались именно так, а не иначе.

Я дрожу, но пытаюсь победить страх. Мы попали в ловушку, точно крысы, и, если у Энди есть пистолет, он легко с нами разделается. Хватит болтать. Пора уносить отсюда ноги к дьяволу!

Точнее, пора отправить Гримальди к дьяволу.

Без дальнейших колебаний я вытаскиваю из заднего кармана пистолет. Мне удается это проделать с рекордной быстротой, но все же я немного опаздываю. Возле моего уха со свистом проносится пуля и вонзается в дерево с таким треском, что я едва не глохну.

Я хватаюсь за ближайшую стойку и умудряюсь не упасть, однако пистолет выскальзывает из моих пальцев, летит вниз и остается лежать на одной из стоек для краски. Я пытаюсь дотянуться до него, но ничего не получается. Для этого мне нужно совершить акробатический подвиг. А сейчас это вряд ли уместно.

Мы остаемся у него на прицеле, и я не знаю, что делать дальше.

— Блейк? — спрашиваю я.

— Он уже мог бы убить нас, если бы хотел, — говорит Блейк. — Продолжай резать веревку.