Парадокс Ромео

Он и она идут, держась за руки, навстречу заходящему солнцу, спиной к зрителям. «Слишком много людей ломаются, даже не подозревая о том, насколько близко к успеху они были в тот момент, когда упали духом».

Что за бред? Снизу пара лайков от своих и коммент Светки: «Ну… ну…»

Отправитель картинки какой-то Сон, на аватарке черное небо со звездами.

«Одно слово может изменить твое решение. Одно чувство…»

Отправитель – снова Сон. И еще картинка. На подоконнике в профиль сидит девушка, тонкая безвольная рука повисла вдоль тела. «Пока не стало поздно, говорите то, что чувствуете». И снова лайки своих и улыбка чеширского кота от Светки.

Да что же это?..

Он побродил по странице непонятного Сна, пока не наткнулся на фотки, где этот самый Сон был отмечен.

Рыжая.

Отправление последнего сообщения – восемь вечера. Никакие вены она не резала. Жива-здорова.

Потянулся, чтобы отправить рыжую в игнор, чтобы заблокировать, но невольно задержался на странице. Что у нее тут? Усыпанное сердечками сообщение «Любимый человек – не тот, кого ты искал и нашел, а тот, в кого ты влюбляешься совершенно неожиданно».

Анимэшный персонаж стоит, готовый взорваться от ярости, и под ним надпись: «Берегите друг друга, не ломайте то, что другие не могут даже построить…»

Так, этого достаточно.

Всеволод покопался в своих настройках, закрывая возможность не друзьям вешать ему на стену информацию. И снова зацепился взглядом за жирную цифру тринадцать. От кого бы это?

«Эй, пианист, добавь меня в друзья!»

Белая. Несколько сообщений от одноклассников. Народ спрашивал, кто такая Наташа Наливайко, утверждавшая, что с ним знакома.

Наливайко. Белая. Этого только не хватало! К ней на страницу Всеволод не пошел. Ему хватило ее писем. Ее собачек и ее мишек. Пара писем пришла от рыжей. За те несколько часов, что они не виделись, рыжая успела накопать в Интернете массу стихов о несчастной любви и закидала ими Всеволода. Были здесь и анимэшки с разбитыми сердцами, с глазами в потеках туши, зайчиками и кошечками. А еще там была ссылка на песню группы «Флёр». Всеволод помедлил, решаясь. Наверняка очередная чушь.

Музыка была незатейлива. Хорошо, что слушал он ее в наушниках, а то немедленно пришел бы отец и поднял на смех.

Тебе больно идти, тебе трудно дышать,
У тебя вместо сердца – открытая рана.
Но ты все-таки делаешь еще один шаг
Сквозь полынь и терновник к небесам долгожданным.
И однажды проснутся все ангелы,
И откроются двери
Для того, кто умел верить.
И ненастным январским утром
В горах расцветет миндаль
Для того, кто умел ждать…

Пела флейта, струилась гитара, встраивался в музыку женский голос.

Всеволод нажал на паузу. К нему через компьютер пробивалась совершенно незнакомая, непонятная жизнь. И он не собирался ее впускать.

И снова что-то заставило его проверить свой список друзей. Лелик там был. Светка была. Нины не было. Она закрыла свою страницу, нельзя было посмотреть, что она сейчас делает.

Всеволод оторвал взгляд от планшета. Он почувствовал, что на поле игра начинает разворачиваться без него. Что он уже никак не может повлиять на нее. Фигуры бесцеремонно стали расхаживать по черно-белым клеточкам, нарушая правила. Так, конь ссорился с пешкой, а ферзь уступал дорогу туре. И при этом не совсем было понятно, кто с кем играет, кто на чьей стороне. И какую роль здесь отвели Всеволоду. По крайней мере, противника своего он ясно не видел. Им могло быть время, обстоятельства, но все это было слишком абстрактным, чтобы принимать это за действительность.

В какую сторону теперь течет река Меконг? В нужную или в обратную? И существует ли эта река или она ему только пригрезилась?

Всеволод выключил планшет и отправился на кухню пить чай. Через темную гостиную призывным маячком пробивалась полоска света – дверь в кабинет отца была плотно закрыта. Там стоял лось. Он чувствовал себя победителем. Часы возмущенно топорщили усики на пять минут двенадцатого. Ай-ай, как все неправильно разворачивалось.

Глава шестая Экватор

По инерции, по въевшейся в кожу привычке, утром Всеволод из дома направился к гимназии. Пройдя половину дороги, он понял, что идет не туда. Развернулся, пошел обратно, но уже около «кладбищенского» забора с табличками стало ясно, что в школу он топает зря. Как и всю эту партию разыграл напрасно.

Он смотрел сквозь решетку на странно бурлящий двор, где опять что-то происходило. И называлось это одним словом – сумасшествие.