Парадокс Севера

Сначала он показался незнакомым, но чем больше глаза привыкали к полумраку, тем явнее становилось понимание — он, тот самый, с родинкой на щеке.

— Привет, Лапуль, — раздалось сбоку. Только тогда я поняла, что в комнате еще двое.

Макс широко улыбнулся. Происходящее его нисколько ни пугало, ни тревожило. Скорее вдохновляло. А еще я могла почувствовать, как гордость за то, что ему доверили что-то настолько важное, буквально сквозила из всех щелей.

Страж же стоял молча, сложив на груди руки. Что выражало его лицо, я не знала, ведь его глаза всегда были скрыты темными стеклами.

Незнакомец поднял взгляд.

На его лице багровели следы ушибов. Совсем свежие. Я поморщилась, не желая даже думать о том, каким именно образом ребята с ним «беседовали» до нашего приезда.

Пока пыталась взять себя в руки, Север снял пальто, перебросив на сиденье свободного стула, одной рукой поднял другой, на вид не менее потрепанный, и, поставив спинкой вперед, сел перед парнем.

— Приятно познакомиться, — произнес он. — Думаю, представляться нет необходимости.

Парень сглотнул. Его кадык нервно дёрнулся.

Я не знала, что собирается делать Северов, но в глубине души уже жалела, что пришла. Мной двигало желание увидеть Пашку, а оказалась я на самом настоящем допросе.

— Правила просты, как и обычно. — Север достал из кармана черные кожаные перчатки и принялся надевать. — Я задаю вопросы — ты отвечаешь.

— Пожалуйста, — от паники, сквозившей в голосе незнакомца, хотелось заткнуть уши руками. — Я ничего не сделал. Честное слово. Позвольте мне вернуться. Я ничего не расскажу. Клянусь. Клянусь.

Он столько раз повторил это слово, что даже мне захотелось заклеить ему рот, лишь бы не видеть эти полные ужаса глаза и не слышать мольбы.

— Хватит! — Север поднял руку, приказывая прекратить. — Давай проясним сразу. В академию ты больше не вернешься.

Казалось, даже слезы брызнули у парня из глаз.

— Все, на что ты можешь повлиять — насколько быстрым и безболезненным будет наш разговор. — Север обернулся, полоснув по мне взглядом. — Ну и считай, тебе повезло. Вот только, если не станешь делать так, как скажу, придется девушку увести. И тогда общаться будем по-другому.

— Я скажу, скажу, — снова затараторил тот. — Скажу.

Страж тихо шепнул Максу:

— Ну и позорище. Клянусь, с каждым годом они становятся все более скучными.

Макс ухмыльнулся. А меня прошибло ледяным потом.

— Скольким ты успел продать дурь? — спросил Север. В этот момент даже голос его изменился. Каким бы строгим, холодным или серьезным он не был прежде, никогда я не испытывала перед ним настоящий ужас. До этого времени.

— Я не помню. — Капля пота скатилась по виску, на котором уже наливался синяк. — Четырем, пяти. Шести, может.

— Имена.

— Я всех не знаю, прошу вас. Некоторые не из академии, из школьного корпуса. Да блин!

— По фотографиям сможешь назвать?

Парень замахал головой, на что Север кивнул Антону и тот полез в большую спортивную сумку за чем-то, а сам продолжил допрос:

— Кто толкал вам?

— Я не знаю. Не знаю, честно. Мы никогда не называли имен.

— Прозвища, номера телефонов, посредники, что? — Антон принялся раскладывать на столе какие-то железки. Я отвернулась, не желая смотреть. Парень же, следящий за ним краем глаза, сглотнул.

— Как-то же вы договаривались о встречах…

— Через соцсети.

— Там были имена?

Антон, закончив, достал из кармана серебристый кастет, обошел по дуге Севера и встал у допрашиваемого за спиной. Тот резко обернулся, а потом выкрикнул:

— Нет. Они писали с закрытых страниц. Я покажу, покажу. Отпустите только.

— Боже, что они с ним будут делать? — прошептала я, спрашивая себя саму, но Макс услышал.

— Тон не станет вмешиваться, — наклонившись, шепнул он. — Когда дело доходит до черных карточек, с ними беседует Север сам. Всегда. Это закон.

— А чего он стоит там тогда?

Макс пожал плечами.

— Держать наверное собирается?

Я почувствовала, как съеденный утром завтрак просится обратно.

— Макс, мне нужно на воздух, — прошептала я, но раздался новый вопрос, и я едва не подскочила.

— Какую роль выполнял Ломовой?

Ладони намокли. Я вся превратилась в слух, потому что от ответа вполне возможно зависела дальнейшая жизнь моего друга. Боже, пожалуйста, пусть он скажет, что Пашка не причем.

Но парень затравленно произнес:

— Он был посредником.

Север встал, и я подскочила тоже. Он его уничтожит! Этого нельзя позволить!

— Кажется, мне нехорошо!

Я даже вздохнуть не успела, как меня вытолкали за дверь. В лицо тут же ударил прохладный воздух, и я сделала вдох.

Несмотря на двойственность чувств, ведь одна моя часть хотела прибить Пашку за глупость, когда Север произнес: «Запри обоих до моего возвращения, а я увезу девчонку», я не смогла удержать сорвавшееся с губ «Господи-Боже, помоги».

— Идём, — скомандовал он и не церемонясь, грубо потянул за руку вдоль заросшей деревьями тропинки. Я не могла понять, то ли лес, то ли парк вокруг нас. Несколько раз не успела пригнуться и ветки больно хлестанули по щекам. Холод лишь добавлял красок, потому что после ледяного пота, коим обдало меня от увиденного, воздух, касающийся кожи, обжигал.