Парадокс Севера (СИ)

Я неслась в общежитие парней, воскрешая пойманные между строк слова. Север упоминал, что Макс в завязке, с тех пор для всех без исключения действует "сухой закон", и эти случайно выхваченные из разговора воспоминания — вся надежда, что у меня оставалась.

В коридоре гулял холодный ветер. Кто-то так же, как и я, открыл окно и не захлопнул обратно.

Переведя дух, я остановилась у двери самой большой в Карточной Долине комнаты, из-под которой доносился смех, музыка и шум разговоров. Былая смелость сменилась жутким страхом. Я облажалась. И ничего не помешает ему на глазах у всех сломать меня как тростник, до конца. Чтобы больше не путалась под ногами.

Но у меня не было иного выхода. И я постучала.

Дверь открыл Макс, и из проема, словно волной, по мне ударило стыдом.

— Лапуля? — не без доли удивления произнес он. Явно не ожидая увидеть меня на пороге.

Что говорить, еще утром я и сама бы себя даже под дулом пистолета сюда не привела. Но произнесла весьма решительно:

— Мне нужен Виктор.

Вместо ответа Макс шире открыл дверь, пропуская внутрь.

В комнате от народу было не протолкнуться. Я не знала практически никого из приглашенных, но протискиваясь между ними, ощущала только решимость. А потом увидела его.

Север стоял у окна, опираясь ногой о стену. В его руках был пластиковый стаканчик. А напротив стояла девушка. Высокая эффектная блондинка, скорее всего тоже из выпускного курса. Она рассказывала ему что-то крайне увлеченно. А он… он улыбался.

Улыбался так, как когда-то улыбался мне. Искренне и открыто.

К горлу подступила желчь. Я с усилием ее сглотнула.

Он повернул голову и безошибочно выцепил меня взглядом, в сером море которого бушевали штормы. Мне он не улыбался. Больше нет.

Я знала, что то, что собиралась сделать — безрассудно, но он, вроде как, смирился с этим моим качеством.

Выдохнув, облизала пересохшие губы и собралась с духом. Оказалась рядом с парой быстрее, чем смогла речь придумать, и выпалила:

— Ты сегодня пил? — пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку.

Я много раз думала, что не смогу больше заставить его оторопеть, но кажется мне вновь удалось сделать это. Видеть Севера растерянным — не многим такое доводилось.

Девушка, что беседовала с ним, возмущенно обернулась.

Попытавшись спрятать руки, которым от волнения не могла найти места, я обхватила себя ими и повторила уже тише:

— Мне срочно нужна твоя помощь, поэтому я хочу знать, в состоянии ли ты сесть за руль? — от каждого слова внутри все сильнее стягивалась пружина, и больше всего на свете я боялась, что именно она-то меня и уничтожит. Хватило бы одного только слова. «Уходи».

— Прошу прощения, но кто ты такая, чтобы так врываться… — вот только закончить речь ей не позволили. Виктор произнес строго: «Оставь нас на минуту».

Блондинка не смогла скрыть удивления. Она буквально открывала и закрывала рот, с которого не срывалось ни звука. Сверкнув глазами, буркнула что-то нелесное и удалилась прочь.

А я вся сжалась.

Север смерил меня долгим взглядом, таким, от которого даже самым смелым становилось неуютно, но промолчал.

— Моя бабушка в больнице. Такси отказывается ехать за город в новогоднюю ночь. Помоги добраться хотя бы до Эльблонга. Там я найду кого-нибудь, — с губ сорвался шумный вздох. Все самое главное я уже сказала, но, заглядывая ему в глаза, добавила шепотом: — Пожалуйста. У меня кроме нее никого не осталось.

Я чувствовала как, пока он молчал, нить между нами натягивалась все сильнее. 

— Я знаю, ты не обязан мне помогать, — закончила я осторожно. — Но я без тебя не справлюсь.

Секундное замешательство, а потом он холодно произнес:

— Одевайся, я только ключи от машины возьму.

Всю дорогу мы молчали. Словно оба понимая, сейчас как никогда не стоит сотрясать воздух. Я лишь изредка указывала Виктору, куда повернуть.

Границу мы пересекли быстро и без проблем, а вот в родной стране столкнулись с тем, к чему оказались не готовы.

— Информацию о состоянии больного вы можете узнать по телефону, днем. — Так как приехали мы ночью, да еще и в канун нового года, с нами даже разговаривать отказались.

— Послушайте, — распинался перед медсестрой в старом потертом халате Северов. — Нам просто узнать, где она. Хотя бы в каком состоянии.

Я же стояла, прислонившись плечом к стене просто в какой-то жуткой прострации. Бабушкин телефон не отвечал. В приемной, ничего толком не говорили. Попасть в нашу больницу — все равно, что в бермудский треугольник. Тебе: а) никто не поможет, б) пытаться просить об этом — просто бесполезно.

— Нет, — упорно твердила женщина, начиная раздражаться. — Я не могу вас пропустить. Вам нужен дежурный врач, но он сейчас занят. Завтра звоните на горячую линию.

— Завтра первое января.

— Молодой человек, я уже все сказала!

Северов промолчал. Встретил ее нервный взгляд со спокойствием бездны. Нервно постучал телефоном по стойке.

— Подожди в машине, — сказал он и я знала, он своего добьется.