Парадокс Вазалиса

— Вы ошибаетесь, моя дорогая. Этот человек — никакая не выдумка, и данный Кодекс является единственным материальным свидетельством его существования. Вам предстоит оживить Вазалиса. Волнующая перспектива, не так ли?

5

Элиас Штерн, должно быть, сошел с ума. Таков был единственный возможный вывод, приемлемый с рациональной точки зрения.

Как и миллионы других пожилых людей, он заблудился в мире, наполненном воспоминаниями и неудовлетворенными фантазиями. Разница между ним и прочими жертвами болезни Альцгеймера состояла в том, что он платил своим служащим достаточно для того, чтобы те относились к его причудам с благосклонностью.

Впрочем, может, охранники и секретарши действительно являлись обожающими культуризм медбратьями и сиделками, набранными на работу в соответствии с крайне строгими физическими критериями? В таком случае высокие стены частного особняка с улицы Сен-Пер могли служить не совсем той цели, ради которой возводились.

Возможно, они возводились вовсе не для недопущения возможных вторжений, а во избежание утечки информации касательно слабеющей психики Штерна. Эта гипотеза выглядела соблазнительной. Она позволяла объяснить ту свинцовую завесу, которой было покрыто его внезапное исчезновение.

Такие мысли крутились в голове Валентины, пока она следовала за стройной и гибкой Норой по лабиринтам коридоров огромного дома.

По окончании разговора Штерн отослал ее, сославшись на жуткую усталость, вскоре после того, как вошедшая с веником в руке Нора собрала осколки севрского фарфора.

В действительности, если кому и нужно было оправиться от потрясения, то это Валентине.

Вряд ли, находясь в здравом уме, торговец предложил бы ей пятнадцать тысяч евро за два месяца эксклюзивной работы на его фонд. Валентину подобная сумма просто-таки ошеломила. Пятнадцать тысяч евро… Половина того, что она зарабатывала в Лувре за год.

В обмен на это царское вознаграждение Штерн выдвинул лишь одно требование: она должна забыть на время о своей мастерской, посвятив весь рабочий день рукописи и всему, что к ней относится. Он предоставил в ее полное распоряжение одну из комнат резиденции, снабдил всем необходимым для работы материалом и заявил о готовности оплатить все — без ограничений — расходы, которые она сочтет необходимыми для реставрации и расшифровки Кодекса.

Короче говоря, он вызвался выложить кучу денег за то, чтобы она в идеальных условиях занялась тем, над чем ежедневно корпела за сущие гроши.

Столь чудесное предложение не могло не сопровождаться определенным количеством проблем. Первая из них проистекала из самой рукописи, или скорее ее содержания. Штерн был далеко не первым, кто желал раздобыть доказательство существования Вазалиса, и, насколько знала Валентина, ни одному из его предшественников удача так и не улыбнулась.

Из всех этих тщетных изысканий следовал лишь один вывод: персонаж по имени Вазалис является интеллектуальным продуктом, чистой выдумкой, родившейся в воображении некоей группы ученых. Чем-то вроде Лохнесского чудовища, служащего своеобразным допингом для медиевистов. По этой причине, а также потому, что она уже лет тридцать не верила в басни, Валентина и в мыслях не допускала того, что Кодекс действительно может содержать подлинный текст Вазалиса.

Но гораздо больше ее тревожило другое: несмотря на все попытки раздобыть хоть какую-то информацию она по-прежнему пребывала в полном неведении относительно загадочной структуры, на которую ей предстояло работать. Со слов самого торговца она знала лишь то, что официально эта структура зовется «Фондом Штерна по распространению произведений искусства».

Это обезличенное название не говорило ей ничего. Примерно так называлась половина организаций, связанных с искусством, во всем мире. В текущей беседе Штерн говорил просто о «Фонде» — именно так, с большой буквы (в устной речи она передавалась короткой паузой, словно старик собирался прочитать некое магическое заклинание или раскрыть какую-нибудь чудесную тайну). С тем же успехом он мог бы назвать его «Вещью» или «Штуковиной» — столь неопределенной казалась реальность, скрывающаяся за этой организацией.

Когда Валентина попросила уточнить, какие именно цели преследует Фонд, какими средствами располагает, кто входит в состав его правления, то натолкнулась на упрямое молчание. Штерн отказался сообщить что-либо еще, сославшись на то, что это не имеет ничего общего с порученным ей заданием. Если работа оплачена — и оплачена хорошо, — какое ей может быть дело до социальных мотивов нанимателя?