Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Итак, в течение нескольких лет орошение давало обильные урожаи, но сбыт находился в руках практически одного человека, монополизировавшего это дело и потому сбивавшего цену. И опять на сцену выступает Бондарев. Зависимость иудинцев от вышестоящего начальства – очевидна. Чтобы продавать хлеб, нужно было получать каждый раз "вид", разрешение, терпеть бесконечные злоупотребления и взяточничество, начиная от станового до самого верха. И это в стране, освобожденной от крепостной зависимости, в Сибири, не знавшей помещичьего землевладения и так нуждающейся в своем хлебе. Давид Абрамович обращается с прошением к Енисейскому губернатору Л.К. Теляковскому с просьбой разрешить крестьянам села Иудина самим сплавлять хлеб вниз по Енисею, на золотые прииски.

Положение губернской администрации было затруднительно: с одной стороны, ими велась борьба с отступниками от истинной веры, с другой – Петербург требовал расширения посевных площадей в Минусинском крае. Казна знала, что из сотен тысяч пустующих земель с трудом обрабатывалась десятая часть38. Допускаю, что прошение было написано таким образом, чтобы не оставить властям выбора. Разрешение было получено, и с этого времени иудинцы сами на барках стали сплавлять хлеб на золотые прииски за 1 400 верст. Это стало решающим фактором в стимуляции труда иудинских крестьян. С этого времени в их дома пришел достаток. И все это благодаря стараниям и энтузиазму Бондарева. Возможно, что с этого времени за Минусинским краем утвердилась репутация "Сибирской Швейцарии". Владимир Ульянов писал своей матери и сестре об этих краях, что лето он проведет в "Сибирской Италии", где пейзажи напоминают Швейцарию (письмо от 17 апреля 1897 г.) Но, кажется, мы где-то читали о деревне, где были здоровые овцы и лошади, а коровы были "толще московских купчих":

Горсточку русских сослали
В страшную глушь за раскол,
Землю да волю им дали;
Год незаметно прошел
Едут туда комиссары,
Глядь – уж деревня стоит,
Риги, сараи, амбары!
В кузнице молот стучит,
Мельницу выстроят скоро. ….
Вновь через год побывали,
Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежней бесплодной земли. …
Так постепенно в полвека
Вырос огромный посад –
Воля и труд человека
Дивные дива творят39.

И, действительно, два важнейших компонента: Воля и Труд – создают сытое благополучие, но не все так просто, как в поэме Некрасова. Вообще иудинцы всегда старались помочь не только друг другу, но и другим. В Иудино пришло письмо из Красноярска с просьбой помочь погорельцам хлебом. Общество отпустило из экономического магазина 50 пудов. Многие предлагали дать больше, но, к сожалению,

"кобылка весь хлеб поела"40.

БОРЬБА ЗА СВОБОДНУЮ ТОРГОВЛЮ

Следующим этапом в жизни крестьянина Бондарева стала борьба за создание общественной торговли, и не только в своем селе, но и во всей России. Вопрос об общественной кооперации, без сомнения, был подсказан минусинскими знакомцами Давида Абрамовича. Нигде – ни в воспоминаниях самого Бондарева, ни в воспоминаниях о нем, ни в переписке – никогда не появлялось имя Николая Гавриловича Чернышевского. А ведь не слышать и не знать о нем иудинский отшельник не мог. Тем паче, что его ближайшие приятели в Минусинском музее – все сплошь шестидесятники и народовольцы, да и сам сосланный Чернышевский, по сибирским меркам, был почти сосед. В прошлом веке для поколения шестидесятников и последующих Николай Гаврилович был Учителем с заглавной буквы, обладал огромным авторитетом. Мерки сегодняшнего дня не должны заслонять от нас прошлого.

Чернышевский был, как теперь говорят, знаковой фигурой своего времени, и то, что сегодня его никто не читает – так мало ли кого из хороших литераторов прошлого начисто забыли! То, что для Н.К. Михайловского и В.И. Ленина роман "Что делать?" был настольной книгой, не добавляет ей привлекательности. Но что скажет современный читатель, знакомый с пишущей машинкой или ксероксом, если узнает, что спустя и 30 лет (!) после публикации в "Современнике" запрещенный роман переписывали от руки. Так, в семинарии некий бурсак Неаполитанский переписал весь роман целиком41. Пройдет еще 30 лет, и жрецы и жертвы революции на берегах Сены будут воспевать не только "честной" динамит и револьвер, но и Вилюйского ссыльного:

Выпьем мы за того,
Кто повешенный спит,
За револьвер его,
За честной динамит.
И еще за того,
Кто "Что делать?" писал,
За героев его,
За святой идеал42.

"Моисеем-пророком наших социалистов" назвал Чернышевского историк Н.И.