Парадоксы Младшего Патриарха

Нет, я знал, что лошади не только ржать, они и стонать могут, и вроде даже плакать… но я и в бреду бы не измыслил, что лошади способны так визжать! Несчастная кобылка заходилась жутким истошным визгом – так и грешники в аду не визжат. Дикий, срывающий горло визг, от которого не то, что уши – мозг закладывает. Безумный, ослепительный ужас… и, словно в ответ, заполошным лаем залились собаки, мгновенно срываясь на вой… я уже стоял на самом краю лужайки, а лошадь все билась и визжала, визжала… Кеану воздел руку, едва я успел отскочить, но лошадь успокоилась далеко не сразу. С ее боков, запавших, словно на ней скакали двое суток без отдыха, клочьями валилась пена.

Конюх бросился к несчастному животному, бормоча ласковые слова.

– Проваль… да что же это? – только и вырвалось у меня. – Кеану… прости… я ведь не хотел…

– Я тоже, – хмуро ответил Кеану. – Думал, сразу успокоить сумею. Забыл, что во время линьки на все другой срок нужен.

Он сложил пальцы щепотью как-то по особому и повел ими в воздухе. Лошадь прерывисто вздохнула и встала. Конюх бросил на своего господина взгляд, весьма далекий от восхищения, и Кеану потупился.

– Что это было? – тихо спросил я, когда конюх увел кобылку в стойло.

– А ты как думаешь? – поинтересовался Кеану. – Ты это был. Ты ведь Оршаном отмеченный. Любая лошадь, любая собака через тебя Зов услышит. Нет, подходить, кормить или там гладить – сколько твоей душе угодно. А вот в седло сесть или собаку на сворку взять… сам видишь, что от этого может быть. Говорю же, тебя никакая лошадь не повезет, даже и обученная. Слишком уж страшная штука – Зов. Я и не предполагал, что настолько. Счастье еще, что лошадь осталась жива… и вдвойне твое счастье, что сам ты цел.

Это верно. А я, дурак, еще морду кривил, когда Тхиа меня верховой езде обучал со всякими хитростями. Полагал, что не пригодятся мне его фортеля. Как же! Да если бы Тхиа меня не школил, остаться бы мне ногой в стремени. Мягкая под нами лужайка или твердый камень, а когда лошадь так бьется, все едино. Одна только разница, что на камне ошметки мяса вороны быстрей поклюют, а в мягкую лужайку кровь быстрей впитается.

– Понял теперь? – в упор спросил меня Кеану.

– Теперь понял, – вздохнул я.

– Может, оно и неплохо, что конная дорога не для тебя, – раздумчиво добавил Кеану. – На такое дело лучше своими ногами идти, если хочешь себе хозяином остаться. Только своими. Доверься чужим – и под конец пути шагу по своей воле не сделаешь. Так что не тревожься…

– Это не я тревожусь, а ты, – улыбнулся я. Губы складывались в улыбку плохо, но я все же сумел их принудить. – Мне оно привычно – пешком, налегке и в одиночку.

– Ну, в одиночку… это еще не сказано, – ответил Кеану. – Взять с собой ты никого не можешь, это верно – а вот если какой случайный попутчик прибьется, нипочем не гони. Возьми с собой обязательно.

– Случайного попутчика? – удивился я. – Почему?

– А потому, – отрезал Кеану, – что в такой дороге, как твоя, случайных попутчиков не бывает. И случайностей – тоже.

Случайным спутником я обзавелся очень скоро. На четвертый день пути.