Парадоксы советского благочестия

ПАРАДОКСЫ СОВЕТСКОГО БЛАГОЧЕСТИЯ

В сборнике: На пути к свободе совести II: Религия и демократия. М., Издательская группа "Прогресс" "Культура". 1993. с. 83-98.

Сегодня, в начале 90-х гг., мы видим повсеместный рост доверия к Церкви и надежд на то, что она сможет стать одной из ведущих моральных сил, которая будет способна решить многие проблемы нашего общества, облагородить его. Но что-то не получается, что-то «прокручивается». Не видно ожидаемых результатов от участия Церкви в жизни общества, на которое оно надеется, а ведь еще за последние три десятилетия до перестройки в Церковь пришло множество людей, в том числе и из образованных слоев. Люди более информированные, больше знающие о жизни Церкви, в отличие от тех, кто только недавно задумался об этих проблемах, склонны видеть причины этой неспособности Церкви стать действенной силой по возрождению и облагораживанию нашего общества в «сергианстве» (т.е. конформизме и даже сервилизме духовенства, сведении смысла православной веры к богослужению и только). Но есть, видимо, что-то еще, что мешает облагораживающей и спасительной роли Церкви.

Причина — сам тип религиозного сознания, сформировавшийся к началу перестройки1. В какой степени это религиозное сознание есть Результат сергианства? На наш взгляд, лишь отчасти. А именно в том смысле, что пассивность и трусость иерархии

1Мы пишем в этой статье о болезнях сознания современного православия, Однако наши наблюдения показывают, что многое из того, о чем мы здесь говорим, касается и отечественного католицизма, старообрядчества и баптизма.

[83] давали возможность сформироваться определенному типу церковной идеологии. Но нельзя говорить, что это был результат целенаправленной сергианской проповеди, потому что проповеди не было. Конечно, если бы в нашей Церкви были такие фигуры, как кардиналы Вышинский или Томашек, то возникновению ущербного и пассивного сознания в среде интеллигентных и образованных мирян противостояли бы многие факторы; само возникновение этого явления было бы весьма затруднительным. В данном же случае такое сознание возникало свободно и спонтанно; сергианство для него оказалось лишь подходящим условием. Это сознание само по себе, если можно так выразиться, является новым словом в сергианстве, очередным этапом моральной деградации православия в нашей стране.

Мы попытаемся очертить круг представлений, связанных с таким сознанием. Мы сделаем это несколько гротескно, чтобы более эффективно разобраться в столь уникальном за две тысячи лет существования христианства явлении. Мы будем абстрагироваться от положительных сторон нашего современного православия — о них писали и еще напишут другие.

То, что мы констатируем, есть болезнь, которую надо лечить. И прежде чем ее лечить, необходимо ее осознать. Назовем же мы этот патологический синдром «новым благочестием».

Ко второй половине 80-х гг. можно говорить о сформировавшемся в определенном слое интеллигенции комплексе идей, представлений и душевных навыков, который мы и называем «новым благочестием». Наши размышления, разумеется, носят предварительный, эскизный характер. В чем-то мы наверняка ошибемся, чего-то не Поймем, в чем-то будем поверхностны. Но мы глубоко убеждены, что без осмысления всего происходящего, без проговаривания наших крайне болезненных проблем невозможно сознательное лечение этого недуга. Мы предлагаем читателю поразмышлять вместе с нами, как бы принять участие в «консилиуме».

***

В душной атмосфере тоталитарного режима брежневской эпохи всякая живая душа искала способов сохранения себя как личности и своего утверждения в жизни. В этом смысле и для верующих, и для неверующих существовало два тернистых пути, как для тех, кто был «в системе», так и для людей вне системы. Первый из этих путей предполагал откай от участия во лжи; «жизнь не по лжи», честный труд на благо просто людей, честное творчество, при том что вокруг повсеместно процветали халтура и воровство, подделки, отписки и конъюнктура. Второй, еще более тяжелый путь был путем открытого вызова режиму. Это предполагало угрозу лагерей, ссылок, принудительного психиатрического лечения, лишения работы и средств к существованию. [84]