Парадоксы вселенной (СИ)

Савада Тсунаёши была девушкой. Об этом легко было забыть, когда она рассекала по Намимори в майке и трусах, а Хранители, в то время ещё даже не знавшие, что мафия для каждого найдёт крючок, не видели ничего странного в этом: для них Тсуна была своим парнем. Даже для Рёхея, хотя его сестра вообще-то была одноклассницей и подругой Тсуны! Гокудера примерно представлял, как должно быть стыдно Тсуне и почему она после таких пробежек пыталась запереться в комнате, спрятавшись от всех (и снова: когда это интересовало Реборна?), по крайней мере, та же Бьянки наверняка поубивала бы тех, кто видел её в нижнем белье. Но как выразить свою поддержку, Хаято не представлял: он по японским меркам вообще был ужасно бестактным и мог смутить Десятую ещё больше. Поэтому он предпочитал делать вид, что ничего не замечает, и доставлять как можно меньше проблем. Получалось у него так себе, на самом деле…

Десятая была девушкой. Она, кажется, и сама хотела об этом забыть, да только Реборн постоянно напоминал ей об этом незначительном факте, подавая под соусом, что ни один враг-мужчина её не пожалеет, а может, сделает и что похуже, чем убьёт. Тсуна бледнела, сжимала губы, а Хаято клялся, что Десятой никогда не придётся защищать свою честь. Про жизнь он того же обещать не мог, а Конфликт Колец стал для него очень болезненным ударом по гордости. Особенно схватка с Бельфегором. Как же, нашёлся защитник, даже своего противника победить не смог, а ведь Десятой придётся сразиться с Занзасом. Из-за его поражения в том числе.

И всё-таки Тсунаёши была девушкой. И всем остальным Хранителям это стало понятно как-то одновременно. Кажется, Бьянки удалось взять Десятую в оборот, сестра точно учила Тсуну каким-то женским штучкам, но менялась она постепенно, а потом, когда у Хранителей открылись глаза, те разом почувствовали себя неловко. Чтобы юная девушка выходила драться кулаками за них…

О, Хаято помнил тот момент, когда и до остальных дошло! До этого они подсмеивались над Хранителем Урагана, который пытался по-своему оградить Десятую от всех проблем, а потом им стало очень-очень стыдно, что пятеро здоровых парней не могли справиться сами и вместо них приходилось драться девчонке. Кажется, тогда-то прогресс Десятого поколения двинулся небывалыми темпами…

К сожалению Хаято, по-прежнему оставались вещи, от которых они были не в силах её защитить. Когда Бьянки, наблюдающая за танцем Занзаса и Десятой на их первом выходе в свет, с грустью сказала: «Не повезло девочке с первой любовью», – Хаято, признаться, опешил. Он вцепился в сестру: в кого это влюбилась обожаемая Десятая и кому надо хорошенько пригрозить, чтобы изменить его мнение о ней? Бьянки хмыкнула: «Ну, вперёд», – и кивком головы показала на Скайрини, который как раз оставил кусающую губы Десятую. В глазах Джудайме стояли слёзы, а Занзас выглядел так, будто ничего более мерзкого в своей жизни не делал. С возрастом Гокудера научился здраво оценивать свои силы и понимал, что эта не та ситуация, где угрозы и шантаж могут что-то исправить. Увы.

Хуже стало, когда Ноно самоустранился от дел. Они не справлялись, не тянули, просто тонули в сотне срочных дел, разрывались на части… Их слабость заметили, и приходилось сражаться не на два, не на три фронта, а против десятка врагов разом. Тогда Джудайме привела много рациональных доводов, чтобы попросить о помощи Занзаса, но Гокудера догадывался, что на самом деле стоит за этим желанием. А ещё он понимал, что ничем хорошим это не закончится.

Ему хотелось остановить Десятую, убедить, что они справятся сами, ведь Занзас мог отказаться, унизив Тсунаёши, сердце которой было открыто к резким словам варийца, так, что она могла бы и не оправиться. Но гораздо хуже был сценарий, где он соглашался. Страшнее всего было представить, что он за свою помощь потребует. А их Десятая, умная, сильная, красивая, уже знающая цену своим словам и положению, Десятая, которая могла бы осадить любого, Занзасу бы уступила. К счастью, Скайрини оказался не настолько дальновиден и отказал. К несчастью, целую неделю Хаято боялся, что его босс сотворит с собой что-то страшное, явно больше других Хранителей понимая причины её расстройства. А потом она вышла в строгом костюме и маской холодной стервы на лице, явно скопированной у Бьянки, и Хаято понял, что страшное уже случилось.

В конечном счёте, всё оказалось к лучшему. Десятая собралась, разозлилась и на одной этой злости сотворила такое, что всей сицилийской мафии стало не по себе. А потом вошла во вкус, и Хаято постарался стать её опорой. Как и остальные. Даже Хибари впечатлился тем, что получилось из скромного зверька, а Рокудо был просто счастлив иметь законное право на уничтожение мафии. Но довольной Десятая не выглядела. Она казалась ожесточённой, равнодушной и какой-то надломленной.