Параграф 78

Пока я первым планом сознания оценивал окружающую обстановку, вторым планом — выстраивал возможную схему действий. Итак, у меня имелось два слабых звена: Фестиваль и Лиса; два сильных звена: Люба и Скиф; более или менее надёжные середнячки: Пай и Спам; и две тёмных лошадки: док и некто Гудвин.

(С какого-то момента я перестал себя полностью контролировать. То есть я контролировал себя на восемьдесят — условно, конечно — процентов. Но что сейчас происходит в никак не проявляющих себя двадцати — я не имел представления.)

Тем временем док, прикрываемый Любой, подошёл к сидящему. Я почувствовал какую-то неправильность, какое-то нарастающее напряжение в этих трёх фигурах. Будто на них подули из-за невидимых кулис струёй воздуха, или подсветили снизу, или что-то ещё…

Но это длилось секунду, не больше. Потому что через секунду человек в белом халате поднял голову и медленно распрямился.

71.

Док заглянул ему в лицо и дал мне знак подойти.

Щекастый мужчина лет шестидесяти — самый возрастной из тех, кого мы видели здесь. У него была бугристая лысина с венчиком тонких слипшихся грязновато-седых волос, очень редкие брови и красные опухшие веки почти без ресниц. Губы были покрыты коркой и искусаны в кровь.

Он очень медленно повернул голову в мою сторону. Глаза, в густой малиновой сетке сосудов, чуть скосились, тут же дёрнулись обратно, — и, хотя мимика у него была никакая, я понял, что он терпит нестерпимую боль.

— Вы… кто?..

— Министерство по чрезвычайным ситуациям, — соврал я. — Спасательный отряд. Мы приняли ваш сигнал.

— Оружие… есть?..

— Есть.

— Застрели меня… скорее…

— Есть другой способ помочь вам?

— Времени… не… оста… лось… всё… че… но…

И он пошевелил левой рукой — той, на которой лежал.

Предплечье его, от кисти и почти до локтя, было испещрено следами уколов — не меньше двадцати, — и рядом с каждым стояли цифры, выведенные шариковой ручкой. Как я понял, дата и время. Потом — просто время.

— Пожа… лу… ста…

Он почти скулил. Я посмотрел на дока. А док смотрел на сидящего, и лицо у него было, как у Пая, — то есть ничего не выражающее.

— Тихон, — ещё раз позвал док. — Тихон, ты меня узнаёшь?

Тихон медленно полез в карман, достал очки, криво нацепил их на нос. Потом снял и положил в карман. Снова достал и надел. Снова снял.

— Готов, — сказал док.

Я так и не понял, с какой интонацией он это сказал. Но уж точно без сожаления.

Потом он достал из кармана маленький ПСМ, поднял Тихону левую руку вверх — и выстрелил в подмышку.

Было двадцать часов четырнадцать минут. С момента высадки прошло четыре часа.

72.

Я отправил разведчиков с заданием: методично прочесать весь этаж. Вряд ли остался кто живой, но порядок должен быть.

Док оказался прав: передатчик нашёлся здесь, в конференц-зале: комбинация из пульта проводной связи, плоской коробки с ручками настройки, пучка проводов, нескольких конденсаторных банок и грубо намотанной проволочной катушки. От всего этого безобразия под заглушку на стене уходил тонкий провод.

Я его оборвал.

Пункт первый задания был выполнен.

Теперь предстояло начать выполнение пунктов два и три одновременно. С пунктом три мог справиться док единолично, а про себя я решил, что прикрывать его будет некий Гудвин. Будем считать, что Гудвину надоело бегать. Возраст, старые раны, «колено горничной»… Остальным предстояло спуститься на ту площадку с лифтовой развязкой и посадить Спама на лифт, ведущий в самый нижний уровень, в отсек обслуживания ракетных капсул.

Пройти же им предстояло сквозь полчища очень агрессивных лабораторных крыс…

Ладно, подумал я, полчаса отдыха ребятам не повредят. Даже час… И я скомандовал привал, предупредив, что это не навсегда и спать лучше не заваливаться.

Вернулась разведка, доложив, что этаж чист. Их я тоже отправил отдыхать, а сам подсел к доку. Тот листал тетрадку — обычную ученическую, с голой Сандрой Юю на обложке.

— Никакой ясности, — сказал он, предупреждая вопрос. — Они сообразили, что что-то происходит, когда мозги уже начали закипать. Это, — он прошелестел листами тетрадки, — написано буквально на другом языке.

— На каком? Может, я знаю?

— Нет, формально это русский… Просто другая семантика, другой уровень смысловых связей…

— Типа как если подсунуть первоклашке Канта?

— Вы хорошо схватываете, Гудвин.

— Залог выживания… Что произошло с крысками? У них тоже выплеск гениальности?

— Подозреваю, что да. Непонятно только, почему крысы. С ними опыты не ставили, их держали для сыворотки.

— Сыворотки?

— Долго объяснять. Да и зачем это вам?

— Праздное любопытство, скорее всего… Ладно, не буду мешать. Если что, свистите.

— Свистну…