Параграф 78

«Здравствуйте, здравствуйте, дорогие зрители! Вас приветствует Большое ТВ, программа „А вот и не подерётесь!“ и я, её ведущий Марат-просто-Марат. Сегодня в красном углу нашего ринга член-корреспондент Российской академии естественных наук профессор Игорь Олегович Гусейников! Поприветствуем его! Громче, громче, я не слышу! Да!!! Отлично!.. А в синем углу нашего ринга — иеромонах Азраил, пресс-секретарь Апостольской православной церкви, поприветствуем его! Громче, громче, я не вижу ваших ладоней, а-а! Громче, сукины дети!!! Тема нашего сегодняшнего боя — генетически-модифицированные люди! Люди ли они! Или дьяволово семя! Гонг!!!

— Скажу сразу: речь не идёт о генетической модификации людей, речь идёт об очистке генома от генетического мусора, так на нашем жаргоне называются неработающие гены или вредоносные гены, вызывающие разного рода отклонения или болезни. Генетический код человека засорён более чем на четверть — тогда как код наших ближайших родственников-приматов, шимпанзе и горилл, засорён соответственно на шесть процентов и на четыре с половиной процента. Если мы приблизимся хотя бы к этому уровню чистоты, мы приобретём следующее: продолжительность жизни до ста двадцати лет без мучительной старости, снижение детской смертности в три раза, снижение распространения разного рода аллергий в десять-двадцать раз, снижение распространения раковых опухолей в пять-семь раз — и так далее…

— Мой оппонент начал с прельщения. Совершенно очевидно, кто глаголит его устами, не правда ли? Нам выдают блистающий результат, но умалчивают, через что надо пройти для его достижения. А я скажу, через что. Семя, и мужское и женское, должны быть извлечены из утроб, обработаны, соединены — и только после этого возвращены в женскую утробу. То есть что же получается? Зачатие через рукоблудие? Сатана ликует в своём аду! Но и это не главное. А главное, что никто не знает и долго не узнает, что и в какую сторону в семени изменено было. И допустим даже — не верю, но допустим! — что помыслы изменяющих самые чистые и намерены они в благом направлении; а ну как подтолкнёт бес под локоток? Кто застрахован от ошибок, тем более в России? Кто? Никто, отвечу я вам, никто! И представьте, получим мы поколение зачатых в непрощаемом грехе тварей с клыками и крыльями…

— Именно поэтому мы принципиально против внесения изменений в геном. Всё остаётся как есть, убирается только то, что приводит к болезням и преждевременной смерти. Принцип «не навреди» остаётся определяющим. Хочу заметит вот ещё что: можно ничего не делать, тогда через сто лет на Земле людей не останется. Можно развивать всяческие способы лечения и протезирования, на макро-, микро- и наноуровнях, что и делается сейчас — в развитых странах три четверти всего населения, включая грудных детей, используют различные протезы и импланты. Но и этот путь, как мне кажется, заводит нас в тупик: так мы рано или поздно превратимся в металлопластиковых роботов с силиконовыми мозгами. То, что предлагаем мы…

— Церковь не менее вашего озабочена проблемой выживания человека в нашем сложном меняющемся мире. Но мы считаем, что на первом плане должны стоять этические нормы. Нам заповедано жить в этом теле; примем это за константу. Следовательно, давайте решать возникающие проблемы применительно к данной константе…

— Гонг! Первый раунд окончен!.. А теперь самое интересное и долгожданное: реклама на нашем канале!!!

91.

— Пай, — сказал я, — ты самый здравомыслящий между здесь. Или среди тут.

— Устаревшие данные, командир, — сказал Пай. — Мне давно крандец. Ты ведь знаешь, что я колюсь.

— Знаю. Но сейчас типа можно.

— Смотря чем… Да не в этом дело: можно, нельзя… много чего нельзя, а мы делаем. Веру я потерял, командир. Веру.

— После того случая?

— Ну, после, да… но не сразу после, а через время. Когда понял, что можно… — он замолчал и уставился в пол. — Да ладно, командир. Это всё сопли. Розовые сопли.

Я похлопал Пая по плечу. Сопли, тут он прав. Только сопли были кровавые…

Эту историю я рассказывать не стану. Пай показал в ней себя не с лучшей стороны… или наоборот — с самой лучшей, с запредельно лучшей. Верить другу до последнего, вопреки бьющим в глаза фактам, никого не слушать — и в результате оказаться виноватым во всём. Дурак, скажете вы — и будете правы.

Но на этой истории бедняга Пай сломался. Больше он не верил никому. Потерял веру. И вот — зачем-то поверил мне…

— Сопли — утри, — сказал я. — Даже если они розовые. И слушай меня. Внимательно слушай. Мы все обречены, нам осталось по несколько часов. В какой последовательности мы будем помирать, я не знаю. Никто не знает… Боюсь, что никто, кроме нас с тобой, не исполнен решимости умереть. А этот вирус херов на первых этапах делает человека зверски умным и хитрым…

— Я уже думал об этом, — сказал Пай. — Поэтому и надо бы — всем сразу.