Параллель

Рита сняла плащ и повесила на вешалку рядом со столиком. Алексей не успел помочь ей. И только теперь понял, что она не ждет от него обычных мужских жестов – ни открытия двери, ни подсовывания стула или салфетки. Она и меню взяла сама и уверенно.

Рита была одета в серое платье или свитер – Алексей не рассмотрел, она сразу села. Волосы в этот раз не были собраны в хвост, а спадали на плечи, но лицо не сделалось мягче – оно вытянулось и стало более жестким.

– Так что про актера? – спросила она, оторвав взгляд от меню. – Вы поступали?

– Да. Тайно. В столице.

– Не взяли?

– Нет. Сказали, что нет данных.

– Меня это никогда не привлекало.

– А у вас какие планы не сбылись? Семья?

– Семья – это не самый главный мой план. Это сбывалось периодически. Но мне кажется, я человек для одноразовых связей. И не в том дело, что в этом случае у меня нет шанса узнать о партнере все гадости, которыми он наполнен. В этом случае я могу верить, что он хорошо ко мне относится – мы встречаемся и прощаемся на пике хорошего отношения. Без подтекста. Без недомолвок, измен, нежелания видеться, объясняться или еще чего-то такого, что портит отношения обидой. Мы встречаемся и расстаемся без обид. Не смейтесь. Я уже долго живу. Я мало о чем сожалею. Но все истории длительных отношений – гнусные, пошлые истории. Иногда зверски болезненные. Вот как раз история для публичных мест, где нельзя плакать. Одно время у меня был друг. Случайный, но задержался, никак не мог от меня отстать, хотя у него была девушка, он ее не бросал, родители их познакомили, настаивали на свадьбе. Девушку звали Юля. Он рассказывал мне о ней. Так вот… Однажды, когда мы… то есть в постели, он спросил, хочу ли я ребенка. Раньше я не думала о ребенке в связи с ним. Думала в связи с другим человеком . Но он продолжал описывать, какой бы я была мамочкой, каким бы он был папочкой, какой бы у нас был ребеночек. И я зарыдала – так живо представила себе этого ребенка. В следующий раз все повторилось – какой бы я была мамочкой, каким бы он был папочкой, какой бы у нас был ребеночек. И я снова расплакалась. Он не делал ничего для того, чтобы я забеременела, и продолжал жить с Юлей. Но потом еще много раз повторил мне о ребенке, пока, наконец, я поняла, что он просто нашел больное место – ему не хватает эмоций, ни в Юле, ни во мне, и он их давит из меня, давит. А я, задетая за инстинкт, трепыхаюсь, как бабочка под булавкой, и плачу, и плачу. Я прогнала его вскоре – малодушно, по телефону. Он решил, что я ему изменяю, так даже лучше. Но с тех пор я уже никому не позволяла поднимать эту тему.

– Болит?

– Нет, – Рита покачала головой. – Во мне ничего уже не болит. Уже все переболело. Но думать об этом я не хочу.

– А этого своего… не любите?

– Нет. Просто встречаемся по воскресеньям. Он тоже меня не любит.

– Все так живут, Рита?

– Я не знаю. Но счастливых нет, однозначно. Думаете, его Юля счастлива? Давайте есть уже, а то комок в горле.

– Если вы оглянетесь, то увидите, как Рита входит в ресторан…

– Ваша Рита?

            Рита оглянулась.

-7-

            Рита входила в ресторан с подругой Аллочкой – обе в почти одинаковых ярко-розовых куртках с меховыми воротниками, тонкие, стройные, в высоких сапогах, как манекены из витрины дорогого торгового центра. Сегодня манекены вышли в ресторан.

– Которая ваша? – спросила Рита.

– Блондинка.

– Очень красивая.

– Спасибо.

– Что будете делать?

– Я ей сказал, что у меня встреча.

– Так и есть.

            Вдруг стало предельно неприятно, словно тайную, личную часть жизни подсветили лучом прожектора. Публичные места не для эмоций, Рита права.

            Алексей молча и напряженно наблюдал, как Рита усаживается за столик и обводит глазами ближайших соседей.

– Мне кажется, вам лучше первым к ней подойти. Иначе… от блондинки можно ожидать чего угодно.

– Боитесь блондинок? – Алексей усмехнулся.

– Не рискуйте, идите.

            Идти не хотелось. Рита уже не смотрела в их сторону. Алексей все-таки поднялся, стал пробираться к ее столику в части зала для курящих. Подсел к ним. Девушки громко рассмеялись, он тоже.

– А я тут даму ужинаю, про каталоги договариваюсь, – сказал быстро. – У нее типография. Скорее всего, всю печать ей перекинем.

– Вот труженик! – сказала Аллочка. – А дама хоть ничего?

– Нужно глянуть, а то я в прайс уперся!

            Снова смех. Рита бросила взгляд в спину «владелицы типографии».

– А мы с Аллочкой решили по фуагре шмякнуть. Ты же сбежал от нас!

– Недалеко сбежал!

– Ладно, иди договаривайся. Потом по домам нас закинешь.

– Да я выпил.

– Так мы тоже выпьем. Или ты не хочешь нас отвезти? – вскинулась Рита.

            Аллочка выпучила стеклянные глаза. Линзы? Линзы изумрудно-зеленого цвета.

– Это линзы, Ал?

– Ага, вчера ток купила

– Блестят!

– Пусик, ты чего? Ты отвезешь или нет?

– На такси?

– Ну, хоть на такси. Иди к даме, а потом все соберемся.

            Алексей вернулся подавленным.

– Как прошло? – спросила Рита.

– Да кошмар! Я соврал, что выпил, чтобы ее к себе не везти. Оно говорит – вези на такси.

– Тогда, действительно, надо выпить, – кивнула Рита.

– А машину куда я дену? Не хочу на этой стоянке оставлять…

            Рита поморщилась.

– Из-за меня все.