Параллель

В той, казавшейся теперь такой далекой земной жизни, он учился в гимназии Санкт-Петербурга. Конечно, и там было не сахарно. Дисциплина была жесточайшей, а все вольнодумства сразу же и решительно пресекались. Что, как теперь он думал, возможно, было и правильным. Тогда в обществе бродили революционные идеи, с радостью подхватываемые молодежью… Ах как бы им было знать, к чему все это приведет… Но все же гимназия была гораздо более хорошим вариантом, нежели кадетский корпус, куда отец мечтал его определить. Конечно, он жаждал сделать из сына свою копию, совершенно не заботясь о его желаниях и мечтах. Даже и слышать о них не хотел, готовый заранее назвать все это вздором, нестоящем и минуты его драгоценного времени. Слава Богу, мама как всегда спасла Патрика. Хоть она и была очень мягкой и гибкой женщиной, только она одна и могла справиться с резким, упрямым отцом. Гимназия явилась компромиссом… Сам Патрик вообще б никуда не пошел. Вся это учеба, светскость, режимы, правила и обязанности очень уж его раздражали… Точнее это сейчас он знал, что раздражали, а тогда он просто хотел сидеть у себя в комнате, смотреть в окно на проезжающие мимо экипажи, на красивые питерские дома, на мирно текущую Неву. Поэтические строчки сами напрашивались на его язык. Временами он даже их записывал. Зачем надо было куда-то идти, что-то достигать и кому-то доказывать? Почему нельзя вот просто так, тихо жить, никуда не спеша? Кажется, мама его понимала. Порой она заходила к нему в комнату, заставая его за таким пустым и никчемным, по мнению отца, созерцанием и молча улыбаясь, садилась на кровать рядом с ним и таким же рассеянным, как и у сына взглядом, смотрела вдаль. Видел бы это Деф. Ох, его гневу не было бы предела! Он сравнивал такое провождение времени с болотом. Считал, что ум покрывается тиной, и что ни один нормальный человек так делать просто не имеет права, да ему и в голову бы такое не пришло, из чего следовало, что Патрик – ненормальный человек. О таких же пагубных привычках жены он просто не знал, и Слава Богу. К счастью, его практически никогда не было дома. Российская империя тогда находилась в состоянии войны, а отец был офицером, поэтому они с мамой редко имели счастье его видеть. Правда, она никогда не допускала Патрика до осуждения Дефа. Это казалось ему странным, однако, мать очень любила отца. В ее душе хватало любви и на такого ледяного человека. Она утверждала, что и он очень их любит, просто не умеет это выразить, как многие мужчины, но Патрик был уверен, совершенно уверен в обратном.

С раннего детства присутствие в доме отца ассоциировалось у него со временем экзаменов в гимназии. Только экзамены были намного лучше. Они имели свойства заканчиваться, а пока отец был в доме, Патрик сдавал экзамен ежесекундно. Он не так сидел, не так держал столовые приборы, не так отвечал, не так смотрел, был не так одет, не так думал, в конце концов. Деф ни разу на его памяти не похвалил его за что бы то ни было… Разве это называется любовью? Жаль, что у Патрика не было братьев или сестер. Возможно, видя что этот человек обращается с ними также, он перестал бы винить во всем себя, считать себя недоразвитым, никчемным, пустым, ненужным, нелюбимым… А мама? Когда большевики ворвались к ним в дом, отца как всегда не было… Один мужик, с красным пропитым лицом, обрамленным бело-голубым воротником рубашки, отчего казавшемся еще краснее (Патрик очень хорошо запомнил его, он и до сих пор иногда являлся ему в беспокойных снах) поднял маузер, требуя вынести все драгоценности и деньги… У него были большие слегка навыкате карие глаза, зловеще выделяющиеся на пьяном лице, тонкие губы и нос с небольшой горбинкой. Вполне вероятно, в юности, еще до того, как он успел пристраститься к спиртному, его можно было бы назвать симпатичным. Сейчас же он злобно смотрел на немолодую уже женщину и ее еще не слишком взрослого сына. Кажется, мать что-то пыталась ему объяснить. Старый Василий, дворецкий, служивший у них сколько Патрик себя помнил, вызвался принести требуемое и попросил взять Патрика с собой «в подмогу». Со стороны кухни имелся черный ход, через который тот сумел вывести юношу на улицу, как раз в тот момент, когда в гостиной раздался выстрел.